Три грации на обочине

Тогда она струсила, а судьба трусливых наказывает, считай, всю оставшуюся жизнь иногда за одну-единственную ошибку. Эту мысль высказала тоже бабушка, но очень-очень давно, не слова, а приговор. Касался он матери Тамары, когда та вместе с отчимом уезжала. А вспомнилась сейчас, потому что доказательство налицо – наказание всегда ненавязчиво сопровождало Тамару, она же постоянно ощущала нехватку чего-то важного, дорогого, необходимого. И что же это такое, чего ей недоставало? Ответ тоже нашла сегодня: счастья-то никогда и не было, а были подмена, фальшь, желаемое, но не действительное.

Еще час прошел, стрелки задержались на цифре четыре. Четыре утра… Тамара ходила из угла в угол, потому что сидеть и ждать – хуже, чем ходить и ждать. Пыталась звонить мужу, но телефон выключен или вне зоны.

Пять утра… Тамара немного поменяла маршрут: теперь и к окну подходила, ведь Ролан въедет во двор, она увидит – с ним ли Аня. Он любит дочь, только это и давало надежду, что ему удастся отыскать ее. Не могла же девочка пропасть бесследно! В голову лезли образы убитых девушек, о которых рассказывал Павел, Тамара усилием воли изгоняла их, глупо, но даже руками отмахивалась.

Наконец остановилась у окна и стояла, глядя на пустынный двор, тускло освещенный фонарями. Стояла долго. В доме напротив стали зажигаться огни… И вдруг во двор въехала машина! Несмотря на плохую видимость и горящие фары, из-за которых даже марки авто не видно, Тамара узнала свою машину…

Часть седьмая

Жертвенный пустырь

В ноябре сумерки наступают рано и быстро, тем более если небо закрыли сизые снежные тучи. А холод, подкрепляемый ветром да на пустом пространстве, – это убийственная жесть, как охарактеризовал положение один из оперативной группы. Практически все ежились, поднимали воротники, у кого были капюшоны – застегивали их «под завязку», а кто имел шарфы (настоящее сокровище в данных обстоятельствах) – натягивал их на нос.

Итак, на том же месте, только днем, а не ранним утром, обнаружен третий труп обнаженной молодой особы, к счастью, на тело набрел не Ласкин. Человек не увидел бы тело, слегка присыпанное снежком и сливавшееся со средой, а собака охотничьих кровей курцхаар, опустив нос к земле, бегала-бегала по пустырю и набрела на тело.

Два охотника в экипировке с утра пытались поохотиться по другую сторону «моста», но влажная местность плохо промерзла, живность попряталась от ветра или почуяла смертельных врагов, как говорится – ни воробья, ни вороны. Помесив грязь до полудня, охотники перекусили в автомобиле, заодно согрелись и решили перейти пустырь, чтобы день использовать по полной. Там, за складами, поля, а по ним лисицы бегают днем и ночью, ибо развелось рыжух видимо-невидимо, они и обнаглели. Наносят урон частникам и птицефабрике, воруя птицу, а то и вовсе передушат и деру дают, одним словом, подлая порода. В охотхозяйстве обещали неплохие деньги за каждую застреленную воровку, и никаких привад и манков не надо, лисы сами на дуло бегут. А повезет, так и зайца подстрелят, на полях еды полно осталось, голод-то не тетка. Но курцхаар всю малину перепортил, стал у бугорка и лаем призывал хозяина, на зов «ко мне!» отбегал немного, тут же возвращался к бугорку и снова лаял в сторону охотников, мол, чуточку измените маршрут, господа люди.

– Нашел что-то, – сказал хозяин собаки. – Идем, поглядим?

– Что тут можно найти? – поплелся за товарищем второй охотник. – Только дохлую собаку, которую не доела дикая стая.

– Собак отловили еще в сентябре.

Но когда подошли к псине, застыли, чувствуя, как мороз пробегает по коже, только холод не виноват, одеты, слава богу, тепло. Мужики хоть и крепкие, не мальчики – обоим под полтинник, а женский нагой труп выбил их из равновесия. От растерянности стали как вкопанные и смотрели на тело, не соображая, что в первую очередь предпринять, да и во вторую тоже, все же непривычное зрелище для обычного человека. А курцхаар поскуливал, негромко тявкал, дескать, чего стоите, как идиоты, шевелитесь.

– Кто ж ее так, а? – вымолвил хозяин собаки.

С первого взгляда обоим стало понятно, что девчонка умерла не своей смертью, потому и второй охотник зло выговорил:

– Лично пристрелил бы подонков. Чего стоим? Звони в полицию.

У них и мысли не возникло убраться подальше, оставив несчастную девушку лежать под открытым небом, да и о родителях подумали, небось с ног сбились, ищут дочь. Однако позвонить с пустыря не так-то просто – нет покрытия, следовало идти в сторону городской окраины или к поселку до тех пор, пока не появится связь. Скинув рюкзак с плеч, с телефоном в руках отправился ловить связь охотник с собакой, которой полезно побегать. Потом охотники ждали группу, затем дали показания и отправились обратно к «мосту», где стояла их машина, об охоте уже не могло идти речи.