Три грации на обочине

Тамара сгорала от стыда, глаз не поднимала на бабушку и нашла наиболее подходящий вариант для себя – дезертировала в свою комнату. Сидела там тихо-тихо. Прислушивалась, мысленно возложив на бабушку ответственность за свою судьбу, вот как скажет – так и будет. Но ничегошеньки не слышала. Ролан ушел, не простившись. Тамара ждала, когда бабушка позовет, чтобы обсудить предложение, а та – ни звука, позвала внучку только на ужин и никак не выражала своего отношения. Полночи Тамара не спала, какой уж тут сон! Проведя всю жизнь фактически в инкубаторе, не зная, как реально устроен мир, и впервые столкнувшись с проблемой выбора, она просто впала в ступор.

Наступило завтра. А бабушка и утром ни слова, она не дулась, нет-нет, вела себя так, будто вчера Ролан не приходил к ней, но завтракали в основном молча. И только вечером, когда внучка вернулась из театра, куда ее приняли в кордебалет, изъявила желание поговорить. Волнения плохо сказались на здоровье, бабушка полулежала в кресле, накрытая пледом, а Тамара уселась в кресло напротив и на самый краешек. Уселась с прямой спиной, опустив голову и держа сомкнутые в замок пальцы на коленях, она готова была подчиниться, очень-очень хотела, чтобы решение приняла бабушка – любое.

– Что решила? – последовал сакраментальный вопрос от бабушки.

– Ничего, – ответила внучка, глядя в пол.

– Но все-таки?

– Я не знаю…

– А на главный вопрос ответила себе – ты любишь его?

– Не знаю…

– Значит, сомневаешься, – вздохнула бабушка. – И без Ролана не хочешь остаться, и балет бросить не можешь. Трудная задача у тебя, а тут еще ребенок…

– А если ребенок родится… без Ролана?

– Тоже вариант. А давай заглянем в будущее, но с точки зрения взрослых людей, ты же у меня совсем девчонка, не знаешь, как устроена жизнь. Скажу честно, я не в восторге от твоего Ролана, он слишком шумный, слишком… непривычный… будто выдуманный автором бульварного романа.

На этом нужно было ставить точку! Это сейчас понимала Тамара, а тогда была напугана, растеряна. Бабушка увидела в Ролане его внутреннюю структуру, что не дано было юной и глупой девочке. Да, следовало остаться, родить – сколько матерей-одиночек растят детей и не умирают, а у нее жилье было, добрые соседи и друзья были. Наверное, ее выбор определили дальнейшие слова бабушки:

– Но я стара, больна, с правнуком вряд ли смогу помочь, придется нанять няню. Твоя зарплата и моя пенсия не позволят нам такой роскоши…

– Считаешь, я должна избавиться от…

– Об этом речи не идет! – повысила голос бабушка. – Ты сделаешь большую ошибку, сделав аборт, последствия могут оказаться необратимыми для тебя. Бог не всем дарит ребенка, сейчас для многих это проблема, стало быть, люди не заслуживают счастья растить свое продолжение. Я учила тебя сначала думать о последствиях, а если не сложится карьера в театре? Ты немножко знаешь, что из себя представляет ваше закулисье, на самом деле оно гораздо хуже твоего воображения, а у балерины и так короткий век. У тебя нет времени для разгона, у меня вообще его нет, ты останешься одна, ни к чему не приспособленная. Прости, я виновата, растила тебя, как орхидею, оградив от бытовых сквозняков…

– Мне уехать с Роланом? – Наконец Тамара вскинула глаза на бабушку, ей нужен был жесткий ответ, а не вокруг да около.

– Милая, тебе жить, тебе и решать, тебе. Я лишь порассуждала немного, а не настаивала, понимаешь меня? Но раз сомневаешься в Ролане, хорошо подумай, взвесь все плюсы и минусы, увидь себя в будущем и определись, где хочешь остаться. У нас есть еще завтрашний день, думай, ты решаешь, ты…

На следующий день Ролан (он пунктуальный до чертиков) позвонил в квартиру, дверь открыла Тамара с заплаканным лицом и скороговоркой выпалила:

– Мы не готовы тебе ответить, моя бабушка… она в больнице!

Инсульт оказался той сокрушительной силой, которая убила самого дорогого человека в течение трех дней. В пастельный мир Тамары добавились темные краски, случилось это впервые, потому ситуация не могла не отразиться на ней. Смерть, никого из родных, рассчитывать не на кого… так казалось ей тогда. Ролан тоже пугал своим натиском и негибкостью, Тамара уже не была уверена ни в чем, мечтала закрыться в коробочке, никого туда не пуская. Но будущий муж не дал ей уединиться, снова клялся, что компенсирует принесенную жертву (имел в виду балет) любовью и верностью, что зубами выгрызет положение и достаток. Тамара уехала с ним, потом родилась Анечка…

Часы показывали без пяти три…

Тамара торчала в квартире, сидела в кресле, поджав под себя ноги, как Вероника, и поглядывала на часы. Настенные часы в гостиной выделялись простотой, сделаны по типу командирских, зато стрелки, цифры, черточки, отмечающие секунды, видны отлично. Когда заняться нечем, только и делаешь, что следишь за стрелкой, движущейся по секундным черточкам. Или того хуже – копаешься в прошлом, как в собственной могиле.