Три креста

– Да, – отозвалась Женька, плюнув на Зульфию, – роскошным оргазмом! Он теперь спит.

Зульфия платком стёрла с волос плевок, отбросила прут и громко сказала:

– Женька, ты дура? Ирка тебя убьёт! Ты её позоришь!

– Ирка меня убьёт? – гордо задрав нос, рассмеялась Женька, – Вот это очень смешно! Это презабавно! Я Ирку, видите ли, позорю! Да ведь она с голой жопой моет полы! Вы что, об этом не знаете?

– Нет! – вскричали все хором. Ленка прибавила:

– Расскажи!

Женька, разумеется, умолять себя не заставила. Задрав нос ещё выше, она печальным царственным голосом сообщила, что овца Ирка устроилась на работу в клининговую компанию под названием «Ни пылинки, ни нитки!», взяв на себя обязательство выезжать к клиентам домой и производить уборку в том виде, какой закажут – вплоть до полнейшего обнажения, но клиент не вправе требовать секса. Упомянув об этом нюансе, Женька вдруг поняла, что сболтнула лишнее, и мгновенно сплела целую историю: дескать, Ирка сама предлагает секс – к примеру, не далее как вчера она отдалась троим марокканцам за пятьсот долларов, но, конечно, ей потом вместо денег дали пинка под жопу.

Первую часть рассказа слышал Коровников, на нетвёрдых ногах приблизившийся к подъезду и задержавший на Женьке стеклянный взгляд, прежде чем войти. Женька не заметила алкоголика, потому что её осёдланный солнечными очками нос был высоко задран. Также она не заметила Ирку с Ритой, которые вместе ездили по делам и подошли к дому со стороны Вешняковской. С очень большим вниманием выслушав окончание увлекательнейшей истории, они молча переглянулись, открыли дверь и вошли. Но чёрные глаза Ирки при этом сверкнули так, что все, кто сидел на лавочке, ощутили некоторое волнение.

– Обалдеть! – воскликнула Зульфия, когда Женька смолкла и опустила нос, – так значит, твоя сестра – кромешная дура?

– Ещё какая! – фыркнула Женька, – ты что, об этом не знала? В её башке совсем нет мозгов! Когда она была мелкая, мама несколько раз роняла её с крылечка на даче, а там крылечко – почти как вот этот дом высотой! А потом ещё…

Тут в окне появилась Ирка. Женька, увлекшись, её заметила лишь тогда, когда уже была сброшена – к счастью, не на асфальт, а на пол. Раздались вопли, топот, удары. Дунька всё это слушала с наслаждением.

Через полминуты подъездная дверь открылась. Голая Женька, уже не очень похожая на царицу, без очков, с самым жалким рёвом выбежала на улицу. Ирка мчалась за ней со шваброй, взятой в квартире Мишки, который имел большую неосторожность открыть разгневанной пианистке дверь, и зверски лупила низвергнутую царицу по всем частям прекрасного её тела, особенно – по округлым. Это видели уже все – и дети, и мамочки, и прохожие, и жильцы трёх домов, торчавшие в окнах. Спас несчастную Женьку Виктор Васильевич, подъезжавший к дому на своей «Ниве». Резко затормозив, он выскочил из неё и позволил Женьке в ней спрятаться. Ирка предприняла отчаянную попытку штурма автомобиля. Досталось шваброй и «Ниве», и Гамаюнову.

– Успокойся! – закричал тот, схватив Ирку за руки, – ты с ума сошла! Что случилось?

– Подлая тварь! Свинья! – верещала Ирка, – пустите, Виктор Васильевич! Я должна её уничтожить!

Студентку консерватории успокаивали всем домом. Среди заботливых тётенек и старушек, высыпавших на улицу, оказались две, про которых думали, что они давно уже померли. Женька, сидя в машине, плакала и стонала на весь квартал. На ней были синяки. Выпив валерьянки, которую приготовила тётя Оля, Ирка чуть успокоилась, принесла для сестры халатик, и они вместе пошли домой.

Довольная Дунька во время ужина сообщила Наташе и помирившимся накануне родителям, кем теперь работает Ирка. Её рассказ вызвал шок.

– Несчастная девочка! – приложила ладонь ко лбу Елена Антоновна, – что нам делать, Витя? Как ей помочь? Она ведь талантлива!

– Это правда, – ответил Виктор Васильевич, почему-то следя внимательно за Наташей, которая очень тихо ела котлету, – но всем талантливым тяжело, особенно здесь и сейчас. Понятия не имею, чем ей помочь.

Но его супруга не успокоилась. После ужина, вынув из холодильника пару пачек пельменей и килограмм колбасы, она заглянула к Ирке и Женьке. Ирка не без смущения приняла подарок, но вслед за тем твёрдо заявила, что ей сейчас не до разговоров, так как она кошмарно устала, а все дела по дому даже ещё не начаты.

Тем не менее, после матери к ней пошла с визитом Наташа. Дверь ей открыла Рита, мокрая и завёрнутая в огромное полотенце. Даже и не спросив, что Наташе нужно, она отправилась чистить зубы. Ирка в халате играла на фортепиано вальсы Шопена. Женька, валяясь многострадальной задницей кверху, вела какую-то переписку через планшет. Придвинув к сосредоточенной пианистке стул, Наташа уселась и, наблюдая за её пальцами, заявила, что хочет с нею поговорить.

– Ну, так говори, – предложила Ирка, не останавливая игру, – Шопен ещё никому никогда не мешал услышать друг друга.