Три креста

– Ну а почему бы тебе не врать? Если стоит выбор – врать или нет, женщина всегда выбирает первое. Но я вовсе не обижаюсь. Ты, безусловно, думаешь, что я – старый и ни на что не способный. Первое – верно, но не второе. Хочешь проверить? Давай – наперегонки, вверх по лестнице, на шестой этаж! А? Слабо?

Оксана задумалась. И её ответ был для Гамаюнова неожиданным.

– У меня саквояж, – сказала она, – и туфли на каблуках.

– Туфли можно снять. Саквояж возьму.

Она белозубо расхохоталась, чуть запрокинув голову.

– Может, вы и меня заодно возьмёте, Виктор Васильевич? Тогда выйдет у нас ничья. Хорошо, согласна. Пойдёмте.

Они вошли, приблизились к лестнице. Передав начальнику саквояж, Оксана стянула с белых ступней голубые туфельки. Взяв их обе в левую руку, она спросила:

– Ну, что? Вперёд, господин заведующий?

– За перила, чур, не хвататься! – предупредил хирург, – побежали!

И они разом ринулись вверх. На третьем пролёте Оксана больно ушибла палец ноги и сильно отстала. Но не сдалась. Не зная об этом, Виктор Васильевич продолжал бежать на пределе сил, держа чемоданчик двумя руками. Ему казалось, что сердце, подскакивая как мяч, подбрасывает его самого, помогая этим одолевать ступень за ступенью. И он был горд своим сердцем. Еще бы! Оно сильнее обеих ног молоденькой лаборантки! И, уж конечно, сильнее любых проклятий. Кто бы ему что ни говорил – он очень здоров. И, кажется, даже молод.

Когда Оксана, дыша во всю свою прекрасную грудь, достигла шестого, лифтовая площадка была в крови. Кровь вытекла из пробирок, которые разлетелись из чемоданчика. Тот, ударившись о зелёный кафельный пол, лежал на боку, с откинутой крышкой. Виктор Васильевич, не похожий на самого себя, цеплялся за дверь между лифтовой площадкой и коридором. Он был чудовищно бледен. Его глаза казались безжизненными. Он падал.

Именно в ту минуту из ординаторской выходили Мэри Васильевна – заведующая эндокринологическим отделением, и Лариса. Мэри Васильевна принесла коллегам торт и вино по случаю своего юбилея. Ей исполнялось сорок. Услышав крик лаборантки, звавшей на помощь, женщины побежали к лифту. По счастью, им был известен результат электрокардиограммы, которую всё же сделал Виктор Васильевич, и сомнений поэтому не возникло. Пока более опытная Мэри Васильевна делала непрямой массаж сердца, Лариса бросилась в ординаторскую. Коллеги, сидевшие за столом, стремительно поднялись. Через пять минут на этаже были все врачи кардиологического отделения. Через двадцать минут больной был в реанимации.

Глава двадцать третья

Духовная дочь

Через три дня опять заморосил дождик. Это дало Рите повод напялить курточку с капюшоном, которая под палящим солнцем, естественно, привлекла бы некоторое внимание. А вот Клер отколола номер. Она впихнула свою вихрастую голову в очень странную шапочку, ни на что не похожую. А ещё за каким-то чёртом взяла гитару.

– Ты обалдела? – ахнула Рита, встретившись с Клер в метрополитене, у эскалатора на Кузнецком мосту, – это что такое?

– Что ты имеешь в виду? – прикинулась идиотка дурой. Рита с крайней брезгливостью ткнула пальцем в её головной убор. Такая степень брезгливости соответствовала бы нелепой идее ткнуть пальцем в дохлую кошку или кота.

– Это тюбетейка, – важно сказала Клер.

– Тюбетейка?

– Да.

Сходившие с эскалатора эмоционально косились на тюбетейку, а также на глаза Клер. Внимательно приглядевшись к этим глазам, Рита поняла: героин. Сама она всего-навсего проглотила штук семь таблеточек седуксена и запила их водичкой.

– Послушай, ты не могла бы избавиться от своей из жопы вынутой тюбетейки? – резко спросила Рита, подойдя с Клер к краю платформы, чтоб сесть на поезд в сторону Пушкинской. Клер кивнула. Сняв тюбетейку, она швырнула её на рельсы, чем привлекла ещё больше взглядов.

– А от гитары? – решила Рита развить успех.

– А вот от гитары я не могу избавиться. У меня другой нет гитары.

Рита решила – чёрт с ней. Подошёл поезд. Сев в него, две подруги благополучно сошли на Пушкинской, и, осуществив переход на Чеховскую, доехали до Варшавской. Там поднялись на улицу.

По шоссе шёл плотный поток машин. Можно было сесть на автобус или пройтись. Решили пройтись. Сперва закурили. Клер, как и Рита, накинула капюшон. Убрав зажигалки, они пошли вдоль шоссе, разбрызгивая ногами лужи.

– Как там Виктор Васильевич? – поинтересовалась Клер.

– Ничего. На следующей неделе его переводят в кардиоцентр. Шансы хорошие.

– Доктора, оказывается, тоже болеют, – вздохнула Клер и глубокомысленно замолчала. Рита с досадой выплюнула окурок. Нужный им дом стоял не совсем вплотную к шоссе. Чтоб к нему приблизиться, нужно было миновать банк и два магазинчика. Он имел девять этажей и восемь подъездов. Каждый был оборудован камерой видеонаблюдения. Поравнявшись с третьим подъездом, подруги перешагнули заборчик детской площадки, которая пустовала, и подошли к беседке возле песочницы.