Три креста

С такими мыслями завернув на Садовое и пройдя Смоленский бульвар, Рита захотела поужинать. Но киоски с кофе и шаурмой около метро недавно снесли, а на ресторан не хватало. Пришлось зайти в магазин и отстоять очередь, чтоб купить банку фанты и полкило колбасы. Эту колбасу Рита уплетала до самой Сухаревской. Прохожие на неё оглядывались. Ещё бы – не каждый день приходится видеть девушку, жрущую на ходу сервелат, будто эскимо!

А вот и Большая Спасская. Купола храма Всех Скорбящих при свете звёзд отливали тревожной зеленью, как глаза обкуренной Инги. Любимый свой магазинчик Рита прошла, так как деньги кончились. Был уже двенадцатый час, когда добрела она до спасателей. Её радостно встретил Тишка. Сняв куртку, она взяла его на руки, и он вылизал ей весь нос, а также и щёки. Всё было здесь как обычно – сумрак, таинственность, едкий дым. Из комнаты Клер доносилось треньканье домры и рассудительный голос Юльки, болтавшей с кем-то по телефону. Она была рассудительнее Щегла. Это настораживало. На кухне курили Шильцер, Блин и Щегол. Последний вновь умничал. Войдя с Тишкой, Рита немедленно поняла, что речь – именно о нём.

– У животных нет интеллекта и, соответственно, никаких способностей к аналитике, – верещал Щегол, – если я, к примеру, скажу собаке: «Принеси палку!», она её мне притащит. Но если я скажу ей: «Принеси палку, но только не мне, а Веттелю!», то она меня не поймёт.

– Конечно, она тебя не поймёт, – подтвердил Блинов, откашляв из атлетичной груди хрипение висельника, – и я бы не понял, на какой хрен Веттелю сдалась палка! Он вроде бы не дебил, в отличие от тебя.

Поставив собаку на пол, Рита кивнула всем и уселась. Щегол скользнул по ней быстрым взглядом и снисходительно обратился к Блину:

– Ты хочешь меня унизить? Или ты хочешь красиво выиграть спор?

– Я сделал всё это нехотя. Извини.

Все были довольны этим ответом, кроме Щеглова. Тот раздул ноздри.

– А может, ты объяснишь, почему считаешь меня дебилом?

– Легко. Надо быть глупее собаки, чтобы доказывать, что она глупее тебя.

– Это оскорбление, – задрожал голосом Щегол под аплодисменты Риты, – а я хочу аргументов! Есть хоть один?

– Один точно есть. Вот ты сам бы как такую команду понял? Ну, насчёт палки. Чего от тебя хотят?

– Как – чего? Чтоб я отнёс палку Веттелю.

– Нет, Щегол. От тебя хотят, чтоб ты пошёл на …!

Рита и Мишка вежливо воздержались от звуков. Менее вежливый Тишка один раз тявкнул. Может быть, он не имел в виду ничего плохого, но почему-то Щегол именно вот этого не стерпел. Сперва покраснев, а затем назвав всех ублюдками, он вскочил и вылетел с такой скоростью, будто Тишка был волкодавом. Громыхнула входная дверь, которую он запереть не посчитал нужным, затем – подъездная. Стало тихо и замечательно. А потом беспокойный Тишка начал поскуливать.

– Как дела? – спросил Мишка Риту.

– Ништяк, – усмехнулась та и коротко рассказала о том, что произошло около Госдумы. Подвиг француженки впечатлил двух парней не меньше, чем приключения Инги и Малики. Они оба расхохотались так, что Тишка залаял, а Юлька, высунувшись из комнаты, рассудительно пригрозила вызвать психушку.

– Нет у вас выпить? – спросила Рита, когда тишина вернулась.

– Отлично! – заявил Мишка, пододвигая Рите уполовиненную бутылку вина, стоявшую на столе, – мне кажется – тебе надо уже не выпить, а выжрать.

У Риты от изумления и стыда дрогнули реснички.

– Вот дьявол! – пролепетала она, вынимая пробку, – как я её не заметила? Да, конечно, она прозрачная, но ведь в ней – красное вино!

– Так ведь ты дебилка, – объяснил Блин со свойственной ему прямотою, – и лесбиянка.

– Нет, ничего подобного. Просто я не люблю блины.

Вино оказалось очень креплёным и сладким. Оно у Риты вызвало отвращение. Тем не менее, она выпила сразу всё. Как будто почуяв запах спиртного, на кухню разом пришли Маринка, Димка и Ромка с аккордеоном. Но было поздно – таинственная бутылка уже летела из форточки на газон.

– Свинья! – хныкнула Маринка, воспламенив под чайником газ, в то время как парни, с ней притащившиеся, садились, – это ведь было моё вино!

– Оно и сейчас твоё, – прошептала Рита, – я далека от того, чтоб это оспаривать.

Алкоголь грубо заграбастал в липкие щупальца её мозг. Было непонятно, для чего Ромкой притащен аккордеон. Играть он на нём не мог, его специальностью были гусли. У Риты возникла версия, что он просто решил сойти за Серёгу, так как был должен Шильцеру сто рублей. Маринка, усевшаяся за стол с большой кружкой чая, и Блин продолжили разговор о животных, зайдя уже с другой стороны. Они выясняли, кто лучше – кошки или собаки. Тишка порыкивал на Блина, хоть тот был всецело на стороне собак. Пёс очень любил Маринку.

– Если бы я была кошкой, то я бы сдохла! – вдруг заявила та. Естественно, у неё мгновенно спросили, что ей мешает сделать это сейчас, будучи овцой. Прозвучал ответ ни к селу ни к городу, что когда она сдохнет, пусть её отдадут бездомным собакам. Сделав такое распоряжение, музыкантша расплакалась и дрожащей рукой стала гладить Тишку.