Три лилии Бурбонов

И, действительно, став козлом отпущения, на которого обрушились бесчисленные обвинения, от воровства до колдовства, Олива вскоре лишился головы. Его же господина от этой участи защитила кардинальская шапка, дарованная папой. Правда, Лерме не удалось избежать заточения, как и его сыну. Уже в начале апреля герцога Уседу обвинили в том, что он отсутствовал на церемонии утреннего одевания короля и в тот же день лишили всех должностей. Началось следствие по злоупотреблению должностными полномочиями и казнокрадству. Уседу арестовали, присудили к штрафу в 20 000 золотых, затем сослали и заточили в одном замке с отцом. На всё же их семейство наложили штраф в 1 000 000 золотых. Лерма и Уседа так и умерли в почётном заключении, причём сын отдал Богу душу прежде отца.

После окончания проповеди Филипп IV отправился на ужин. Зал был переполнен высшей знатью. Когда король покончил с трапезой и скатерть была убрана, в зал тихо бочком вошёл Оливарес и прижался к стене позади других присутствующих вельмож, вероятно, хорошо зная, что сейчас произойдёт. Поймав его взгляд, король торжественно произнёс:

-Давайте послушаемся доброго монаха, который проповедовал сегодня: граф Оливарес, будьте осторожны!

Эти слова обычно использовались при возведении испанского дворянина в сан гранда.

Тотчас надев свою широкополую шляпу, Оливарес вне себя от радости из-за оказанной ему чести бросился к ногам короля вместе со своим дядей и теми из его родственников, которые были в комнате. Их радость возросла, когда несколько часов спустя герцогу Уседе сказали, что он должен немедленно уступить Оливаресу одну из двух своих главных придворных должностей. С тех пор почести, титулы и другие высокие должности дождём сыпались на фаворита, который вскоре стал герцогом Санлукар-ла-Майор и главным камергером короля. Но когда он демонстративно изъявил желание полностью оставить политику своему дяде и ограничиться только своими придворными обязанностями, никто не был обманут кажущейся скромностью Оливареса, который вёл наедине долгие беседы с королём, касавшиеся в основном вопросов управления государством.

Но каким способным человеком ни был Оливарес, он презирал все мнения, кроме своего собственного, и, по словам Хьюма, неоправданно предпочитал использовать грубую силу в отношениях с другими людьми и даже державами:

-Лучший наездник Испании, он обращался с людьми так же, как со своими ширококостными скакунами, заставляя их повиноваться с помощью силы воли и настойчивости.

Оливарес поддержал своего дядю в его стремлении заставить нидерландских повстанцев подписать выгодный для испанцев мирный договор. Поэтому было решено начать против них победоносную войну.

-Необходимо принудить голландцев к дружбе с нами! - заявил Оливарес.

Это было роковое решение. Возобновлённая в 1621 году война оказалась долгой и бессмысленной. Она сорвала реформы государства и закончилась только спустя двадцать семь лет как финальная точка в европейской Тридцатилетней войне. По мирному договору испанцы вынужденно признали Нидерланды независимым государством, а Испания навсегда получила в Европе статус второстепенной державы.

После кончины дяди 7 октября 1622 года Оливарес стал «valido» (официальным королевским фаворитом) и возглавил правительство. В то время как во Франции первым министром стал кардинал Ришельё, считавший Габсбургов врагами своей родины. Между Ришельё и Оливаресом началась своеобразная «политическая дуэль», периодически переходящая в военные действия между двумя странами. Это, конечно, ослабляло позиции Изабеллы.

Граф-герцог, как стали теперь называть Оливареса, старался не оставлять короля ни на минуту. Прежде, чем Филипп вставал с постели, министр первым входил в его комнату, раздвигал занавески на кровати и открывал окно. Затем, стоя на коленях, он докладывал своему господину о делах предстоящего дня. При этом каждая деталь одежды, которую надевал король, сначала проходила через его руки. После полуденной трапезы, на которой тоже часто присутствовал Оливарес, последний имел обыкновение развлекать Филиппа IV занимательной беседой, подробно рассказывая о столичных сплетнях, а поздно вечером он являлся, чтобы сообщить о полученных депешах и проконсультировать короля относительно ответов. После чего укладывал монарха в постель.

Оливарес манипулировал Филиппом IV, заставляя его не доверять никому —

за исключением, конечно, одобренных фаворитом приспешников. Это касалось и семьи самого короля, особенно его братьев. Граф-герцог видел врага даже в Изабелле, которая обладала более сильной волей, чем её муж.

-Этот человек стремится взять власть в собственные руки и отстранить Ваше Величество, - говорила она королю.

Но Филипп IV не верил ей. Из свиты королевы окончательно изгнали всех французов, а во главе её двора Оливарес вскоре поставил собственную жену (и кузину), злобную и безобразную Инес де Суньигу, на которой женился ради большого приданого.

-Королевы нужны для того, чтобы рожать! – однажды нагло заявил фаворит.