Три лилии Бурбонов

Конечно, это не понравилось Изабелле, но что она могла поделать, окружённая шпионами графа-герцога?

-Опасаясь влияния королевы, - читаем мы у Виктора Ерёмина, - он толкнул Филиппа IV на путь греха и предательства, чтобы разрушить их брак.

Хотя Грегорио Мараньон, испанский историк ХIХ века, утверждал, будто Оливарес просто хотел, дабы король утолял свой «пожирающий огонь» с другими женщинами в то время, когда его супруга была в положении.

Действительно, как только стало известно о беременности Изабеллы, Оливарес свёл её юного мужа с красивой молодой португалкой Франциской де Тавара, фрейлиной королевы.

Вообще, за нравственностью женщин при дворе строго следила «Guarda dama» (Хранительница дам), так что в чопорной замкнутой атмосфере они (во дворце могли жить только вдовы и девушки) могли вполне зачахнуть от скуки.

-Так вот, чтобы их жизнь не была невыносимой, - пишет Николаева Кристина в своей работе «О странностях этикета при испанском дворе Габсбургов», - им разрешалось иметь подле себя одного или нескольких официальных поклонников. Их называли «Galanteos de palacio», что можно перевести как «придворные кавалеры». Таким кавалером мог быть и женатый человек, по желанию, молодой или в возрасте. Это не имело никакого значения, потому что о любовных чувствах там и речи не могло быть, его права заключались всего-навсего в том, что он имел право поклоняться даме и служить ей.

Увы, течение всего года этому кавалеру выпадало несколько дней, когда он мог наслаждаться обществом обожаемой дамы. Только в редких случаях дамы могли показаться на людях: на придворных торжествах, церемониях, приёмах или на зрелищах аутодафе. В такие моменты официальный кавалер мог стоять рядом со своей дамой и ухаживать за ней, естественно, соблюдая правила и нормы поведения и морали. При этом даже в присутствии короля он мог оставаться в шляпе, подобно грандам. Как уверял французский посланник Берто, это объяснялось крайне изощрённой галантностью: они хотели таким способом продемонстрировать, «что их дамы, которым они себя посвящали, имеют в отношении их такие же права, как король в отношении своих подданных, то есть могут позволить им не снимать головной убор»

-И ещё этот недостаток любезности объясняют тем, - добавляет он, - что кавалеры пребывают в таком упоении, до того поглощены любованием своей дамой, что не могут даже и подумать о том, что находятся в шляпе в присутствии королевы.

В остальные дни года кавалер мог кружить вокруг дворца и ждать, когда его дама на мгновение покажется у окна. Тогда с помощью жестов он мог признаться ей в любви, что по испанским правилам делалось так: кавалер доставал из кармана платок, прикладывал его к губам, потом ко лбу, затем прикладывал его к сердцу. Согласно воспоминаниям графини д'Ольнуа, томящийся таким образом кавалер стонал и вздыхал настолько громко, что его можно было услышать издали. Чтобы всё-таки получать и какое-нибудь физическое наслаждение, они подкупали хирурга, который пускал кровь придворным дамам, и тот выносил им платок, пропитанный кровью обожаемой госпожи.

В XVII веке среди придворных также вошло в моду самобичевание во время Великого поста. Мастера монашеской дисциплины преподавали им искусство розги и ремня. Спектакль самобичевания кавалеры устраивали под окнами возлюбленных. Их искусство не было лишено своеобразной эстетики: плети были перевиты лентами, полученными на память от любовниц, и верхом элегантности считалось умение хлестать себя до крови одним движением кисти, а не всей руки. Дамы, извещённые заранее, украшали свой балкон коврами, зажигали свечи и сквозь приподнятые жалюзи ободряли своих мучеников. Если же кавалер встречал свою даму на улице, то старался ударить себя так, чтобы кровь брызнула ей в лицо, — эта любезность вознаграждалась милой улыбкой. Случалось, что соперники, сопровождаемые лакеями и пажами, встречались под окном дамы, во имя которой взялись истязать себя. И тогда орудие бичевания превращалось в орудие поединка: господа начинали хлестать друг друга плетьми, а лакеи колотили друг друга факелами. Более выносливый вознаграждался брошенным с балкона платком, который с благоговением прижимался к ранам любви. Затем, по словам современника, «кающийся садился за стол вместе со своими друзьями. Каждый по очереди говорил ему, что на памяти людей никто не совершал самобичевания с большим изяществом: все его действия преувеличивались, особенно же счастье той дамы, в честь которой он совершил свой подвиг».

Таким образом, служба даме была высокой честью и наградой. Тот, на кого падал выбор, осыпал свою госпожу изысканными подарками. Графиня д'Ольнуа рассказывает, что во время её пребывания в Испании множество кавалеров из-за этого разорились. Но самой большой удачей для них были выходы королевы в сопровождении своих фрейлин.