Три опалённых грозою года

Смерти не жди от бурлящей реки

Волей твоей усмиряются воды…

– Как тебя зовут, эльф? – услышал он женский голос и обернулся. К нему шла закутанная в платок девушка, и только холодные голубые глаза выдали в ней Снежную Деву.

– Моё имя Арахель.

– А я…

– Знаю. Мара.

– Машенька, – усмехнулась девушка.

– Езжай со мной, – предложил Арахель. – Зачем тебе сидеть здесь, развлекаться убийством селян и прогулками по зимнему лесу? Езжай со мной; позволь показать тебе весь мир…!

Девушка покачала головой.

– Не могу. Скажи… Ты веришь в любовь с первого взгляда?

– Нет.

– А с первой песни?

Девушка жалостливо посмотрела на него. Певец отложил лютню, легко подошёл к ней, взял её пальчики в свои чуткие ладони. К его удивлению, руки девушки оказались тёплыми, живыми. Арахель чувствовал трепет Снежной Девы и заражался им. Она подняла голову, их взгляды встретились, и певец вовлёк Мару в глубокий страстный поцелуй.

Они стояли так целую вечность, обнявшись на берегу замёрзшей реки. Наконец Мара разорвала поцелуй и отпрянула:

– Я сошла с ума. Мы так мало знакомы, но я уже тебя люблю. Но… поехать с тобой не могу.

– Почему?

– Потому что люблю.

Арахель всплеснул руками:

– Глупость, Машенька, Мара, как ты там любишь себя называть?! Это глупость. Ничто тебя тут не держит, кроме глупой мести! Остановись, прошу! Месть не сделает тебя счастливой, только сожжёт изнутри!

– Дело не в мести, – девушка грустно покачала головой, – я люблю тебя и не хочу, чтобы ты смотрел, как я старею и умираю…

Арахель рассмеялся:

– Брось, ты не человек. Ты не постареешь.

Мара усмехнулась как-то потерянно, обречённо. И сказала:

– Посмотри на меня, певец.

Уже начинало светлеть, и Арахель и сам видел, что девушка выглядит иначе, не так, как в кабаке. Он присмотрелся и понял, что дело в цвете её кожи. Тогда, в кабаке, кожа была молочно-белой, словно мёртвой. Сейчас перед ним стояла обыкновенная живая девушка, курносая, светлоглазая, с румяными от мороза щеками, небольшими прыщиками на лбу и потрескавшимися от холода губами.

– Я человек, – тихо сказала Мара. – Тогда, в лесу, я думала, что всё кончено. Но меня нашёл странствующий рыцарь. Дал глотнуть коньяка, отдал свой плащ. Он отвёз меня в ближайший город, научил фехтованию. Когда его убили в пьяной драке, я зарабатывала на хлеб наёмницей. Я купила себе зачарованные алмазные клинки. Смотри – они ведь так похожи на ледяные! Такие же прозрачные… такие же прекрасные… и не растают, – девушка простуженно засмеялась.

Арахель бережно принял из её рук один из клинков. Он погладил рукоять; оружие было великолепно.

– А ещё они всегда возвращаются к владельцу, – сказала Мара, и клинок растворился в руках у эльфа.

– Как насчёт всего остального? Ведь в лёгком платье в такой мороз неудобно. И твоя кожа…

– От холода помогает хорошая гномья настойка, – широко улыбнулась девушка, – ну а кожа… немного краски, вот и всё.

Горизонт светлел. Погасли звёзды, и на востоке тоненькой полосочкой занималась заря. Наступил момент прощания.

– Ты умеешь играть вслепую? – спросила Мара.

– Да. Послушай, мне без разницы, постареешь ты или нет. Езжай со мной, ты можешь…

– Не надо, – ладонь девушки мягко опустилась ему на рот, прерывая поток слов.

Арахель отпрянул, обречённо покачал головой. Что он скажет человеку, который не желает даже слушать его?

– Закрой глаза и сыграй, – попросила Снежная Дева.

Эльф послушно закрыл глаза. Рука нащупала струны.

Вставай, мой друг, взгляни на гор вершины

Заря ущелья красит цветом алым

Там грозные рождаются лавины

И гордые ветра берут начало…

Он чувствовал её тёплое, живое дыхание рядом со своим лицом. А может, это первые лучи солнца подарили ему свой согревающий поцелуй?

Дай руку мне – пойдём на встречу солнцу

Пойдём на встречу ласковой заре

И если в тебе что-то отзовётся…

Слёзы навернулась на глаза певца, и он встряхнул головой, отгоняя их. Что, если она всё ещё рядом, всё ещё слушает его? Она не должна видеть эльфа таким.

Давя слёзы, Арахель упрямо пропел:

Дай руку мне, дай руку мне…

И вдохновенно продолжил, сочиняя прямо на ходу:

Когда заря растопит холод,

И горы вспыхнут как в огне,

Ты тихий мой услышишь голос:

Дай руку мне, дай руку мне…

– Дай руку мне, дай руку мне, – повторил он. Но никто не протянул ему руку, только утренний холод вцепился в певца ледяными когтями.

Арахель открыл глаза. Как он и ожидал, Снежной Девы рядом с ним уже не было.

Анжела

Когда Лэдлек увёл полумёртвого от шока Риделла, Сэм наконец-то затихла. Анжи повела затёкшим плечом и обнаружила, что её плащ весь промок от слёз подруги. Следователь с нескрываемой жалостью смотрел на них. Наконец он изрёк:

– Вот такая она – взрослая жизнь, девчонки. Хотите чаю?

Анжи кивнула, продолжая обнимать Сэм. Следователь ушёл за чайником, а девушка тихо спросила у Саманты:

– Не слишком ли ты жестоко с Ридом?

Сэм устало посмотрела на подругу и неожиданно спокойно сказала:

– Иначе бы он не ушёл.

– Что, прости? – изумилась Анжела.

– Риделл. Он не хотел уходить без меня. Но нас бы не отпустили. А если бы он не ушёл под защиту Академии, его бы закрыли за убийство.

– О Боги, Сэм… Так ты его защищала?