Три опалённых грозою года

Анжела заставила подругу сесть рядом с ней на кровать. Обессилевшая Саманта положила голову ей на колени, и Анжи долго гладила её по растрепавшимся волосам. Сэм беззвучно плакала; потом затихла. Её дыхание выровнялось, и Анжела поняла, что девушка спит.

Сквозь приоткрытые шторы просочился первый лучик солнца. Светлело. Осторожно выпутавшись из объятий спящей подруги, Анжи скользнула к письменному столу. Раз уж она сегодня не уснёт, можно использовать последние часы с пользой. Её рука сама потянулась к карандашу, потом к холсту.

Хаос в голове девушки воплотился на бумаге. Из пустоты на листе возникли склоненные друг к другу фигуры мужчины и женщины. Они сидели рядом, их пальцы сплелись. Лица… рисовать лица для Анжи всегда было сложным и любимым делом. Сейчас она не думала, не пыталась ничего рассчитать – просто творила. Лицо мужчины получилось похожим на лицо Смита и Рида, и её отца, и тысячи её знакомых мужчин. Анжи не любила мальчишек, но толк в мужской красоте она знала. Она сперва не нарисовала мужчине никакой одежды, но потом всё-таки решила одеть его в рубашку, обтягивающие брюки и высокие сапоги. Длинные седые волосы своего творения она оставила спокойно лежать по плечам. Глаза она любовно подчеркнула черным карандашом, для контраста, чтобы взор горел.

С девушкой было сложнее – с девушками всегда сложнее. На листке появилась пышногрудая, широкобедрая девушка с лицом ребёнка, одетая в лёгкое белое платье. Анжела бросила взгляд на всё ещё спящую Саманту – и нарисовала своей героине такие же длинные черные косы, спутанные с белыми кудрями мужчины.

Рисунок в карандаше был готов, и плохо соображающей Анжи он показался ужасным. Он был мёртвым. Следовало оживить его. Девушка потянулась к краскам, взяла первый попавшийся цвет – красный – на сухую кисть, хорошо, что краска была жидкой.

Или…

Не хорошо.

Капля краски упала рядом с фигурой мужчины, туда, где Анжи хотела нарисовать травы и цветы. Она разочарованно посмотрела на кровавое пятно. Обидно, одна капля – а всё испорчено.

А может и нет.

Пятно показалось неожиданно правильным, уместным. В запале Анжи заполнила пятнами красного цвета весь фон. Потом она осторожно и бережно накрасила алым губы девушки. Сильно разбавленный красный нанесла на веки мужчины – и его взгляд из страстного стал больным, усталым и воспалённым. Последний штрих… на белой рубашке своего героя Анжи нарисовала неправильной формы красное пятно. Форма получилась некрасивой, странной, и Анжеле пришлось поработать, чтобы превратить его в звезду – след от Портала Смерти.

Картина лежала перед ней почти готовая, и Анжела увидела, что её творение чудовищно. Хотелось всё порвать и выбросить за окно, но сил не хватило. Девушка опустила голову на руки и провалилась в сон без сновидений.

Её разбудил отец-художник ласковым прикосновением к плечу. Анжи обернулась, протирая глаза.

– Анжи… – тихо сказал отец, – это лучшая твоя работа. Ты разрешишь мне выставить её на продажу в своей студии?

Конечно, девушка разрешила. Отец унёс картину, и Анжела забыла о её существовании – хватало других дел. Спустя два дня состоялись похороны Рида.

Хоронили пустой гроб – тело Риделла навсегда сгинуло в портале. Церемония проходила на кладбище для членов Магического Совета, и Анжела не представляла, какими правдами и неправдами Уэверли добился погребения нерадивого ученика здесь. Сэм рыдала в объятии других девушек из Зелёного отряда, а рядом с ямой уже стояла чёрная могильная плита с высеченным на ней рисунком, и Анжи подошла поближе, чтобы рассмотреть.

Неизвестный художник необычайно реалистично изобразил большую семью. Они все улыбались: молодая мать в голубом платке, широкоплечий отец, дети – малыши от двух до тринадцати лет, с каштановыми волосами и блестящими тёмно-зелёными глазами. Рядом с отцом и матерью стоял высокий юноша, в котором угадывался сам Рид.

– Семья, которой у него никогда не было, – услышала Анжела и обернулась. Перед ней стоял магистр Лэдлек. От преподавателя несло дешевой выпивкой, он постоянно вытирал глаза платочком.

– Они очень красивые, – тихо сказала Анжи.

– Да, магистр Уэверли воссоздал их в памяти и мысленно передал художнику. О боги, – Лэдлек содрогнулся, – бедный Рид, и зачем я ему сказал…

– Что сказали? – с нажимом спросила девушка.

– Он маг не по случайности, не по праву рождения. Чтобы стать магом, нужен ритуал и кровавая жертва, а ещё те, у кого можно магию забрать. Уэверли убил родителей, братьев и сестёр Рида, чтобы малыш стал самым сильным магом тысячелетия.

Анжи ахнула. Она обернулась и окинула взглядом скорбящих сокурсников Рида: высоких и серьёзных юношей в аккуратных черных рубашках. Знают ли они, какую цену платят за свою Силу? Взгляд Анжелы скользнул по бледному, постаревшему лицу Уэверли, и девушке захотелось подойти и плюнуть ему в лицо.

Когда Анжи пересказала Саманте, как легко на самом деле стать магом, девушка отреагировала удивительно безучастно: совершенно утонувшая в своём горе, она плевать хотела на какую-то там магию или превращение в магов.