Три повести

Был уже первый час ночи, когда Дементьев вернулся в свой вагон. Курьерский поезд приходил с опозданием. На столе стоял приготовленный ужин. Дементьев умылся и сменил гимнастерку на пижаму. От табачного дыма на совещании еще щемило в глазах. Он сел на диван и отпил глоток крепкого чая. Прошло меньше полутора лет с той поры, когда вернулся он на Дальний Восток. В предотъездной сумятице были тогда наспех опрошены необходимые люди, записаны данные, добыты нужные книги и труды. Обычных инженерских знаний было недостаточно. Проблема вечной мерзлоты, поисков в ней водоисточников и даже постройка зданий мало изучены. Нужно было найти местных людей, сочетать науку с народным опытом, опереться на самые надежные силы…

И вот немало преданных людей оставляет он теперь, и Дементьев думал и об охотнике, который пошел за ним, как только он позвал его с собой; и о сыне Прямикова, и о маленьком лохматом энтузиасте — профессоре-мерзлотнике, мечтающем покорить вечную мерзлоту…

Ночью, уже в полусне, услышал он знакомый глухой шум колес под полом, — раскачивая последний вагон, нес его поезд сквозь район вечной мерзлоты, сквозь Забайкалье, тайгу Восточной Сибири, Барабинскую степь и Урал — в Москву.

XV

Четыре дня ожидал Алеша в Хабаровске поезда. Он ходил по городу, забредал в отдаленные его части, спускался к Амуру. Широкая лестница вела вниз, к пристани. Не похожи были эти берега Амура на скудные, пустые берега в его среднем течении. Пароходы, катера, моторные лодки, суда военной флотилии — все шумно двигалось, обменивалось гудками, грузилось и выгружалось, и широкими стежками, синеватый как сетка дождя, лежал железнодорожный мост через реку. Медленно, словно игрушечными вагончиками, заползал в сквозные фермы товарный нескончаемый поезд и как бы протачивал его сердцевину, — поезд, который шел, может быть, из Москвы… Тогда чаще начинало биться сердце от мысли о пространствах.

Пришлось Алеше все-таки встретить еще раз Николашку Москалева. В матросской полосатой фуфайке, в кепке с лихо надвинутым на глаза козырьком, засунув руки в карманы брюк, он шел не спеша мимо портовых складов и пристаней. Множество знакомых судов стояло у причалов. Были здесь суда с Николаевской и Благовещенской линий, обгонявшие не раз тихоходный служебный пароходик.

— А, Прямиков… ты уже здесь? — сказал он, не удивившись.

Они поднялись по ступеням и остановились на площадке первого перехода лестницы.

— «Достоевский» с низовьев идет, — сказал Москалев, еще издали узнав пароход. Хозяйственно, как бывалый моряк, оглядывал он сверху суда, пристани, нефтяные баки и портовые склады.

— Тебе когда в Красную Армию идти? — спросил Алеша.

— Теперь скоро призываться… моя первая очередь. А тебе, наверное, по техникуму отсрочку дадут. Ну, в ту пору я уже до командира дотяну, — сказал Москалев уверенно. — Если на Тихий океан не пошлют, буду по Амуру плавать. Река большая, дел для нас хватит. За Казакевичевом на Уссури по правому берегу Маньчжурия тянется, а оттуда японцы наблюдают за нами из-за каждого кустика. В общем, здесь не встретимся — во флоте встретимся… будут призывать — просись во флот или в пограничники, что ли.

Москалев по-мужски пожал его руку и деловито направился в пароходство.

В четыре часа утра, на рассвете, пришел наконец необычный поезд из Владивостока. Необычными были и его состав и график, по которому он двигался. Сто вагонов вытянулись далеко за пределы станции. Блистающий медными частями, с заостренной грудью, декапод как бы вел за собой целую армию. Вагоны шли и шли мимо, растягиваясь на километр, и все еще где-то в тумане терялся хвост.

С чемоданчиком в руке, сначала ускоряя шаг, потом почти бегом, Алеша спешил к паровозу. Уже соскакивали на ходу со своими лейками смазчики. Еще несколько движений, лязг сцепок — и поезд остановился.

— Готов, Алексей? — крикнул Грузинов с паровоза. Он помог ему подняться по лесенке. — Поставь-ка чемоданчик в сторонку, в дороге поговорим.

Впервые тяжеловесный поезд шел по этим путям, и сейчас все зависело от паровоза. Без промывки и без захода в депо он должен был пройти весь путь, по жесткому графику, почти по нитке пассажирского поезда.

Алеша в первый раз видел так близко блестящий и жаркий механизм машины. Дрожали в манометрах стрелки, глухо клокотало пламя в топке, помощники Грузинова и кочегары подливали масло, обтирали части, кляли какую-то проклятую буксу и инжекторы, которые на перегоне вдруг отказались качать. Но все же на полтора часа раньше срока поезд пришел в Хабаровск. Только сорок минут простоял он на станции: впереди шел пассажирский поезд, и нужно было следовать за ним, не отставая.

Впервые своими сигналами, поворотами, спусками и подъемами, огнями семафоров, жезлами, передаваемыми на ходу, открылся для Алеши путь. Лишь на минутку подсаживался к нему по временам Грузинов.