Три шершавых языка

На одной такой операции по устранению очередного главы движения сопротивления (уже не скажу названия организации и имя самого лидера, поскольку оно вам ровно ничего не объяснит) и оказались наши друзья! Было время, было место, была цель. Был четко продуманный маневр, и вот они на месте.

***

Поселение, в которое сегодня тыкалось куча красных стрелок на тактических картах, считалось небольшим по местным меркам, но вместе с тем довольно небедным. Три-четыре десятка приличных по размаху каменных дома, с небольшими островками оазиса в каждом дворе, тоненькая змейка горной реки и ухоженная апельсиновая роща. С двух сторон, словно тисками, деревеньку сдавливали неприступные горные склоны, оставляя только два пути, чтобы добраться туда.

В соответствии с донесением, местные жители были весьма враждебно настроены к интервентам. И даже пару раз там фиксировались так называемые цели под номером таким-то да таким-то. К тому же дорога, проходящая через него, оказалась стратегически важной для дальнейшего продвижения войск, потому зачистка следовала неизбежно.

***

Группа оцепления в составе 11 человек мотострелкового отделения залегла на тыльной стороне деревни, в том месте, где склоны максимально близко сдавливали грунтовую дорогу, ведущую из нее. Здесь она поднималась особенно круто вверх, и потому возможности для бегства для так называемых террористов были значительно ограничены. Ровно сутки назад вертолет выбросил наших вояк в десяти милях от места назначения, и вот они уже несколько часов, под четкий бой сердец, ждали начала штурмовой операции.

Разгоралось прекрасное жаркое утро. Все кругом было тихо-тихо, ни слабого ветерка, ни безумного галдежа птиц поблизости. Лишь иногда петухи своими голосами провозглашали сельский образ жизни рядом лежащей местности, да какие-то грызуны со свойственным им шуршанием перебегали от камня к камню. Впереди взгляд ласкал приятный пейзаж деревеньки в долине, а перед ней – апельсиновая рощица, усыпанная оранжевыми плодами. Чуть левее блестела в лучах солнца тонкая горная речушка, особенно ярко на ее каменистых порогах.

Многие солдаты уже успели найти в себе особое чувство наслаждения красотой окружающего мира. Такое, что и приличному художнику не описать. И все благодаря до смерти наскучившей службе. Похоже, если долго варишься в ограниченных рамках солдатской казармы, отвратительно правильной и занудно однообразной, то мозг начинает страшно голодать. И затем с утроенной силой искать свою подпитку в каждой живописной панораме. В тебе рождается великий дар видения, и ты улавливаешь этот момент, будто всю жизнь был слеп и вдруг прозрел.

Только тогда, и особенно в присутствии страха смерти, начинаешь искренне ценить подлинную красоту, созданную матушкой-природой. Даже в разрывающих сердце руинах, на месте разбомбленных домов, улиц и городов находишь для себя что-то поэтичное и умиротворяющее.

Только в клятой армии, после длительного разрыва со старой жизнью можно познать новый вкус даже от самых привычных простым людям вещей. Обычная кока-кола, холодная и резкая, в жаркий афганский денек вызывала такую палитру вкуса и ощущений, что до конца дней помнишь об этом даре с небес. И это новое истинное знание радостно хранить как величайшую в своей жизни реликвию. И нисколько не постыдно ею делиться со своими многочисленными внуками и правнуками.

А сигареты! После боя они просто олимп искателя совершенства вкуса. Ценители всяких там табачных изысков выглядят в таких случаях действительно заурядными, если расскажут о своих предпочтениях ветерану боевых действий.

Вот так, лежа на брюхе, наслаждаясь баловством матушки-природы и, конечно же, ожидая новые волнительные события впереди, каждый сейчас думал, с какой силой он сожмет своими жвалами спелую плоть апельсиновых плодов, когда вся эта заварушка наконец уляжется. И при мыслях об апельсинах почему-то вспоминался родной дом, где в большой бутылке на дверце холодильника всегда обитал свежий оранжевый сок.

***

Ждать чего-либо всегда приходилось очень долго, такова уж природа этого слова. Операции, как правило, длились считанные минуты. Все остальное время, кроме перерывов на короткий сон и прием пищи, утекало на медленное спекание остатков мозгов. Жара, будь она всеми чертями проклята!

Невероятно, сколь многое узнаешь в такие минуты о мире, о людях и о прочих трудностях современной науки от своих гениальных товарищей. Иногда так ждешь чего-то, прислонив к себе свое оружие, и волей-неволей участвуешь в самых жарких и проникновенных философских диалогах, глубокомысленные идеи из которых ты тут же подхватываешь, и они на всю оставшуюся жизнь становятся фундаментом твоего нового мировоззрения.

– Вот проясни мне такую мысль, Макс, что у человека важнее, рот или задница? – спросил кто-то.

– Мы изгадили весь этот мир и, казалось бы, ответ очевиден, но рот нам также нужен, чтобы наша задница исправно работала, – отвечал Макс.

– Есть такие животные, мелкие, зараза, прямо с блоху! У них и рот, и задница из одного места растут, – вмешался в разговор какой-то умник.