Три шершавых языка

С тех пор он все чаще и чаще ловил себя на плохих мыслях и относился к ним серьезней, чем когда-либо. В определенные периоды они будто вороны кружили вокруг него, затмевая палящее афганское солнце, превращая день в сумрак. А ночью бросались на него и клевали живьем, оставляя без сна и покоя. Как же легко они все умерли. Секунды, а может, доли секунд. Как все-таки быстро, раз, и все! И насколько легко это получится у меня? Поганый детоубийца! Жалкий дешевый трус! Чем ты лучше других? У них были матери, отцы, а возможно, сотни любящих родственников. Любой из них был нужнее этому миру, чем я. Избавься, наконец, от проблемы!

Искренне хотелось бросить все, уехать и никогда в своей жизни больше не брать в свои руки оружие. Уехать, пока не поздно. Лишь в этом виделось спасение. Я не выдержу! Я не гожусь для армейской жизни, и даже не из-за опасений за свою жизнь, но ввиду дикой боли, горящей внутри меня, в глубине груди, в сдавленных легких, так изводил себя Марк. Но, увы, до конца срока оставалось слишком много времени, тянущегося настолько дольше, насколько сильно его ненавидишь.

***

Ну а что Курт? Правильно, однако, говорят, к чему душа тянется, тем человек и растет. Вот и он, под прессом усталости от жизни и страха, превратился в выдающегося звереныша. С непревзойденной легкостью он давил людей колесами Хамви, окажись они на пути. Бездумно стрелял первым, когда ему что-то казалось подозрительным. А потом вообще перевелся в разведывательное подразделение, где обрел настоящую семью, о которой даже не мечтал. Там уже боевой секирой и голыми руками приходилось работать чаще, чем нажимать на гашетку. А ведь именно это его и привлекало, что-то доказывало ему. Нравилось ему допрашивать пленных, что случалось едва ли реже, чем чистить ботинки. И те не скупились на слова и нечеловеческие вопли.

Вкус крови Курт однозначно распробовал и, хуже того, полюбил. Он взял за правило поворачивать нож в теле жертвы, а в пылу боя среди живых и раненых оставлять только раненых. Только смертельно, разумеется, раненных. Однажды солдаты украли по дороге живого барана, чтобы сделать из него барбекю, и Курт содрал с него шкуру с легкостью, будто делал это каждый день. Но нет, прежде к животным он и пальцем не прикасался.

Встречаясь же с Марком, он скрывал от него свои похождения. Да и тот не стал бы его слушать. Напротив, все разговоры только о гражданской жизни, о планах на будущее, о хорошей жратве. Зато слухи упорно лезли из всех щелей и, в конце концов, сделали Курта местной легендой. Правда, легендой, надо сказать, с хорошеньким таким душком. И Марку не приходилось сомневаться в этом.

***

Тем не менее, по какой-то счастливой, то ли глупой случайности, Марк и сам того разобрать не смог, но служба для него закончилась на порядок раньше, чем он ожидал. Произошло это на дежурном патрулировании улиц, когда его подразделению выпала на это очередь. Марк и еще несколько человек пешком брели по главной улице небольшого городка D, не особо враждебного последнее время, но все же недовольного интервенцией. Позади медленно пыхтел Хамви с пулеметчиком, торчащим из турели на крыше. Был, разумеется, очередной солнечный денек, каких бывает очень много в данной местности, извечная вялость от жары, и жутко клонило в сон.

Вокруг, куда ни бросишь взгляд, видишь вечные толпы людей, снующих то туда, то сюда. Все в каком-то странном белье, укутанные с ног до головы, прячут взгляд и, словно испугавшись призрака, широко обходят стороной их медленную процессию. И куда они, черт возьми, все мечутся, пытал себя Марк. Нигде же нет ни толковой работы, ни приличного супермаркета поблизости.

Словно черт из табакерки, из засады вылетел пикап с пулеметом на крыше и начал поливать огнем всех, кто в данную минуту был одет в форму американской армии. Десять секунд, показавшиеся целым часом, около полусотни выстрелов из крупнокалиберного оружия, и нетерпеливый водитель давит газ в пол, оставляя после себя лишь клубы пыли и ропот местных жителей.

– Раненые, – заорал сержант, – раненые есть? – еще громче спросил он. – Диккенс, держи обзор, – приказал ближайшему бойцу.

Несчастливый денек оказался сегодня у троих в группе. Ранения средней тяжести получили водитель и пулеметчик Хамви, так как им больше всего внимания и досталось со стороны нападавшего. С тяжелым ранением в живот в песке вперемежку с кровью валялся наш доблестный защитник американских ценностей, рядовой Марк N. Ранение в живот, наверное, самое неприятное, что может случиться для каждого участника похожего события. Огромная дыра в брюхе, реки крови, жизнь на волоске, а может быть, бедолаге сможет помочь только святой отец. В любом случае толком никто не знает, что делать дальше. Просто все бегают вокруг с деловитым видом и охотно подают средства из медпакета тому, кто отважился взять на себя сомнительное удовольствие спасать такого солдата. Остается только и надеяться, что скоро всех заберут отсюда.

***