Три столицы

«В Праге «Воля России» — Минор и К° В Праге «Правда» — Гикитсон и К° В Берлине «Время» — Брейтман. В Берлине «Руль» — Гессен и К°. В Берлине «Известия» — Конн. В Берлине «Родина» — Бухгейм. В Берлине «Отклики» — Звездич (еврей). В Риме «Трудовая Россия» — Штейбер. В Париже «Последние новости» — Гольдштейн. В Париже «Свободные мысли» — Василевский (еврей). А в 1905 году все политическое еврейство было едино в своей ненависти к исторической России».

Вот целый ряд русских — чистильщиков сапог. От нечего делать читают Достоевского.

Русский ресторан «Яр» вывесил плакат: «Уютно. Весело. Зал отапливается. Обед из двух блюд—60 пиастров…» По вечерам там поют цыгане. Имена известные — Суворина, Нюра Масальская… И вообще — русских ресторанов не счесть: «Золотой петушок», «Гнездо перелетных птиц», «Киевский кружок»…

И пьют там все жестоко смирновскую водку. А в подпитии поют на манер французского вальса:

Родное нам виноПетра Смирнова…

Когда ты пьешь его,Захочешь снова…Всегда свободно и легкоЯ водку пью, а не Клико…

Шульгин терпеть не мог людей, у которых тоска по водке отождествлялась с «тоской по России».

Вскоре В. В. перебрался в мансарду, поблизости от посольства. Он живет у своего друга и секретаря Б. В. Д. (?), который, в свою очередь, живет у друзей.

Какие грязные здесь дома! Винтовые трясущиеся лестницы. В феврале еще холодно. Спят по двое в постели. Спят на полу Шульгин спит в кухне у самой плиты. Хозяйка будит, когда ей надо пройти к единственному крану. С лестницы доносятся пьяные возгласы посетителей проституток, которыми напичкан дом.

И ни у кого в мансарде нет денег. Никто ничего не варит на плите по утрам. В окно виден сад, а за ним красивые контуры русского посольства. В саду занимаются строевой подготовкой юнкера. Доносятся команды:

— Смирно! Ряды вздвой! Прекратить разговорчики на левом фланге!

Последняя фраза по душе новоявленному мансарднику. Из Кронштадта приходит весть о восстании, поднятом «левыми социалистическими партиями». Лозунги их — эсеровская чепуха! Пусть! Лишь бы большевиков сбили…

Надо купить газеты и поесть. В. В. спускается с мансарды и оказывается на площади Таксима, где масса русских офицеров-шоферов такси, а кафе для них содержит русский губернатор. Знакомый полковник продает газеты, кричит:

— Сегодня фельетоны Аверченко и Куприна!

В. В. читает Куприна, называющего русских рабами Ленина. «Играли с революцией и доигрались… Сто лет проповедовали «свободу, равенство и братство» и не заметили, кто носит этот плакат по миру на высоких шестах, высотой с Эйфелеву башню. А если бы обратили внимание, то увидели бы, что под плакатом ходит Некто в черно-красном и что у него — хвост и козлиные копыта И что этими копытами ходит он по гуще, —   месиву из грязи, крови и золота… Кто соблазнится, кто побежит за плакатами по месиву, тот в этой гуще из грязи, крови и золота увязнет… Вот Россия и увязла…»

Если миновать русское посольство, когда идешь от Таксима к Туннелю и свернешь влево на узенькую, бегущую вниз, «ноголомную» улицу Кумбараджи, то окажешься у другого входа в посольство. Здесь тысячная толпа беженцев. Грязная и бесприютная очередь. Под стенкой — стол. Стоя за ним, мрачный полковник и молодая женщина дают стакан чаю за пять пиастров, с хлебом, а за десять — и пончик.

А там? Там еще хуже. Там голод…

«Господи, неужели все было даром?..Я загубил двоих, H. H. —   троих сыновей.И все мы так… и валяемся по чердакам, с окровавленным сердцем…Ужели все даром, и Россию так и не вырвать у Смерти?..»

У русского посольства «осколки империи» торговали всем, что еще можно было продать, чтобы купить горячего чаю с хлебом. Прекрасными акварелями, например. Просто удивительно, сколько среди русских оказалось превосходных художников!

А вот княгиня N с вывеской на груди — не женщина, а ходячая контора по найму квартир… До какой же все-таки крайности вырождается русская аристократия и интеллигенция…

Судя по дневниковым записям Шульгина, русские женщины все-таки умудрялись оставаться привлекательными, несмотря на отсутствие не то что туалетов — сносной одежды. В Истанбуле-

Константинополе их узнавали по шапочкам, сделанным из обрезанных… чулок.

В толпе он встретился со знакомой дамой в шапочке из чулка. Она спросила:

— Василий Витальевич, что с Лялей?

Он рассказал, посетовав, что больше никаких путей поиска сына не видит. И тогда дама посоветовала:

— Тут есть одна… Ясновидящая, что ли… Она уже многим помогла найти друг друга. Пойдите к ней. У вас есть одна лира?

Дама быстро начертила на клочке бумаги, как найти «одну», потому что в Стамбуле нет ни табличек с названиями улиц, ни нумерации домов. В. В. верил в способность некоторых людей читать прошлое, настоящее и даже будущее — особенно, когда человечество постигают беды.