Три Царя (СИ)

Сырник завыл от ярости и на мгновение ощутил, что боль уходит на задний план. Он сорвался с места, словно одержимый бешенством, прыгнул на женщину. Всё что ей понадобилось, это слегка изменить угол наклона своего тела, как Сырник просвистел мимо, словно выпущенная пуля. Нога так же осталась на голове человека, и из-под пяты постепенно слышался хруст. С каждой провальной атакой аури, она надавливала еще сильнее, но Сырник не мог попросту остановиться. Он пытался раз за разом обратиться зверем и снести её уродливую голову с плеч, навеки оставив на лице замершую улыбку.

Сырник давно не обращался без помощи кристаллов, однако для даже через годы, для аури, это должно быть естественно, как дышать, однако... ему, так и не удалось. Вдруг случилось то, что заставило женщину отступить назад, ослабив наконец напряжение на голову мёртвого сборщика. Сырник рысью скаканул на стену и побежал по ней ввысь, пока наконец не достиг потолка, и оттолкнувшись от него, нырнул на врага. В очередном замахе, он почувствовал, как частично берёт под контроль свой дух и свои способности. Мощная, мясистая и когтистая лапа срезала одинокий седой локон с головы незнакомки, прежде чем Сырник в бессилии упал на пол и кубарем покатился прочь.

Женщина схватила его за хвост, от чего Сырник раздражительно задергался, но внезапная волна бессилия практически окатила его словно его заковали в кандалы. Она выкрикнула нечто неразборчивое, а затем широко размахнувшись ударила его о стену, а затем о камень. Шерсть Сырника обрела естественный сероватый оттенок, сквозь которую начали сочиться первые струйки алой крови.

Он оказался в беспомощной позе на полу, и всё что ему оставалось, это наблюдать. Наблюдать за тем, как она делает очередной круг у тела Балдура, словно внимательно изучая каждую молекулу его тела. Внезапно она остановилась и, вновь придавив ботинком голову человека, обратила взор на Сырника.

— Это всё? Может еще раз попробуешь? Уж слишком беспомощный ты. Я удивлена, что он держал тебя при себе всё это время. Может ты и вправду не более чем питомец?

Сырник сложил губы и умудрился плюнуть кровью, что широким пятном распласталось на штанине убийцы.

— Паскуда.

Женщина прошлась дулом револьвера по пятну, и в её взгляде разгорелось недовольство. Сырник колебался в мыслях. С одной стороны, это был его шанс, вывести её из себя и выиграть время, попытавшись вернуть контроль над духом. С другой стороны, он не мог обещать, что ей быстро всё надоест, и она попросту разнесет его по холодному полу, одним выстрелом из револьвера Балдура.

Вдруг произошло то, чего Сырник явно не ожидал. Незнакомка, набрала воздуха в лёгкие, будто то вот-вот завопит, но вместо этого она под хруст костей выгнула диафрагму в неестественное положение и замерла. Через пару мгновений, ком, что нарастал глубоко внутри груди, подошел к горлу, и она выхаркнула густую жижу болотно-зеленого цвета. Женщина с удовольствием наблюдала за тем, как жидкость словно живая, медленно и угрожающе подбиралась к лицу Балдура.

Сырник сумел подняться на ноги, как его охватила паника ужаса. Могло показаться, что незримые руки, удерживали каждую мышцу его тела, запрещая даже моргнуть. Он ощутил себя чертовски беспомощным, и этому было объяснение. Могильный свет, он почуял его запах сразу же, как он вырвался из глотки убийцы.

Сырник безвыходно наблюдал за происходящим и бесился от собственной бесполезности. Ведь в конце концов, без способности трансформироваться, он был всего лишь мелким зверьком, даже не аури. В былые времена, когда его гордому народу не приходилось скрываться среди возведенной цивилизации, и до того, как народы нашли применение навыкам маленьких трюкачей. В те времена, если аури терял способность контролировать дух, его изгоняли прочь. В тот момент Сырник ощутил, то, с чем Балдур жил всю свою жизнь.

По его телу забегали холодные капли пота, что тут же сворачивались в шипастые соляные комки. Субстанция могильного света добралась до лица человека, жадно чавкая, проникая в рот и ноздри. Сырник мог поклясться в тот момент, что услышал довольное урчание, что исходило от отвратной жидкости. Убийца сильнее придавила голову стервятника ногой, а затем проговорила мужским басом.

— Отверженный. Не более чем пустышка, как и твой зверь на привязи, — свободную руку она спрятала в рукаве, и через момент, оттуда показалась сиреневая дымка духа. — Как только моя госпожа могла подумать, что ты это он? — дымка рассеивалась и захватывала своим касанием окружающие стены.

Они менялись. Не просто, как лето сбрасывает лесной наряд, наряжаясь в золотистые меха осени. Это не было похоже ни на отблеск света среди ночи, ни на что-либо, что маленький аури видел за свою жизнь. Дымка стелилась плотным слоем, буквально рождая мясистую и пульсирующую плоть, поверх той, что уже была.

— Прекрати! — завопил Сырник. — Бьешь, как паскуда, из-за угла! В честной схватке, Балдур бы тебя уделал, да и обоссал после. Бейся со мной ублюда! Бейся на равных или заройся в нору, и издохни наконец!