Три Царя (СИ)

Стервятник чувствовал, как становится всё ближе и ближе. Он ощущал холодное прикосновение тьмы, что жадными щупальцами тянулась к его телу, приглашая зайти внутрь. Стервятник понимал, что это была всего лишь завеса, пыль, брошенная в глаза, с целью скрыть другой конец этого коридора. Там, где холопы и прочие неучи принялись бы плеваться через плечо и хлыстаться крестовиком по челу в надежде отвести тёмные чары прочь, Балдур видел лишь трюк.

Он видел, нет, точнее сказать, слышал глазами. Звуки, отрывистые слова проклятий и гнев, вырисовывались перед ним отчетливым силуэтом, что бился в агонии собственной клетки. Доминирующий зверь, что совсем недавно одолел свою жертву, бился в капкане собственного творения. Балдур жаждал мести, он буквально гнался за ней, не щадя собственного тела. Проносился как пёс, с пеной у рта и вываленным языком. Злой, побитый, с вымазанной в крови шерстью, что скомкалась островками. Пес с покусанным хвостом и торчащими из лап костями, он рвался к своей цели. Мира, что пыталась угнаться за человеком, на мгновение чуть не споткнулась и не упала, когда ей действительно померещилось, будто она гонится за большим смоленным псом, с белой как утренний снег головой.

До цели оставалось всего несколько шагов, и она могла поклясться, что услышала жалобный и молебный писк, исходящий глубоко из тьмы. Казалось, меридинка вот-вот схватит за ворот Балдура, и вернет его обратно, вернет его к себе, как произошло невиданное. Мира проведет еще много времени в размышлениях, что же произошло именно в тот день, и что, как ей казалось, она видела. Однако, в тот день она могла поклясться именами всех богов, что у большого смоленого пса, с покусанным хвостом, отросли огромные и пышные, с угольного цвета перьями крылья стервятника. Он широко взмахнул ими и в один момент очутился внутри тьмы, оставляя за собой вихрь из вымазанных в крови перьях.