Три цветка Индонезии

– Вы не сказали этого в прошлый раз.

– Говорю теперь, при ином уровне доверия, – пояснила Лариса.

– Лишь потому, что я вам поверил?

– Поэтому – в первую очередь. Но не только. Не вы один умеете собирать данные, Михаил, я тоже могу задавать правильные вопросы правильным людям. Я теперь знаю про вашу дочь.

Кажется, у него получилось остаться равнодушным – хотя бы внешне. Уверен Михаил не был. Привычная боль кольнула в груди, заставила вспомнить, что этой ночью Александра снова снилась ему. На этот раз не мертвая и окровавленная, а такая, какой она была перед самым отъездом: ненавидевшая его, плакавшая, но плакавшая от злости, а не бессилия. Маленькая злая волчица, которую смогли запереть в клетку только потому, что она еще слишком молода. Михаил думал, что сумеет удержать ее, защитить и образумить…

Но вышло по-другому, и ему не хотелось обсуждать это.

– История моей дочери не касается того, что я делаю для вас.

– А по-моему, очень даже касается, – заметила Лариса. – Ваша девочка умерла в чужой стране, и никто за это не был наказан. С моей случилось то же самое. Но для своей вы уже вряд ли что-то сделаете, а вот для моей какая-то справедливость еще возможна.

– Вернемся к Марине Лауж.

– Да, все-таки вернемся, раз нам нужна справедливость. Эта особа появилась на горизонте года два назад, пожалуй. Вы фамилию заметили? Это потому, что она не гражданка России. Родилась здесь, но замуж вышла то ли в Швейцарии, то ли в Бельгии, там и сменила гражданство. Сюда она приехала как специалист международного класса и сразу полезла в благотворительные проекты банка, постепенно вытесняя оттуда Лену.

– Марина была любовницей Колесина?

– Практически все молодые красивые женщины, которые работали с ним, хотя бы раз оказывались в его постели. Это у него способ доминирования такой, пожалуй… не хочу даже лезть в эти дебри его грязной душонки. Проблема с Мариной была не в том, что она была его любовницей, а в том, что она захотела ограничить права Лены. Другие его подстилки обычно так не делали – они не рвались, он не позволял.

– А Марине позволил?

– Он просто самоустранился от этих разборок. На Лену он вообще обращал не так уж много внимания, привык, что она всегда и во всем покорна. Марина отнеслась к ней по-другому, захотела или дома ее запереть, или совсем устранить.

– Для чего это было ей нужно?

– Не знаю и знать не хочу. Я знаю только, что Лена тогда очень забеспокоилась. Она задумалась о разводе, потому что вот тогда, в начале всей этой ситуации, развод был ей как раз выгоден.