Три времени года в бутылочном стекле

– Зачем ты маме-то ее этой лабуды нанес? – доносилось с балкона. – Говорил же, что будешь держать себя в руках…

– Раз говорил, значит, так и сделал!

– Ага, «и да его было настоящее да, а нет – настоящее нет»! Иван Человеков ты херов!

– Да пошел ты в жопу! – Вадим вылетел с балкона и демонстративно прошелся по только что вымытому Алисой полу. Капуста с мрачным лицом вышел следом.

– В натренированные уши, – Вадим, видимо, что-то додумав, обернулся в проходе и показал на свои уши, – льется всякая хуйня!

Зазвонил Алисин телефон.

– Да прекратите вы оба! – разозлилась она, бросив тряпку на недомытый пол, – устроили тут «Аншлаг» какой-то.

Звонила тетка. На границе завал, говорила она, даже абхазские связи не помогают, сил нет уже стоять.

– И что теперь? – туповато спросила ее Алиса. Голова заболела с новой силой.

– Что-что, поеду завтра. На работе меня подменят, так что сегодня не жди. Только давай без эксцессов, ладно? И приберись к моему приходу.

– Да как же так? Что, никак не получится проехать границу?

– Ты фильм «Паспорт» видела? – зло спросила недовольная тетка и нажала отбой.

– Видела, – ответила в тишину Алиса и беспомощно оглянулась на парней.

– Давайте пиво тогда пить, а то у меня голова сейчас взорвется, – сказал разом подобревший «гражданин мира», снимая только что надетую куртку и проходя на кухню.

– Он никогда не уйдет, да? – шепотом спросила Алиса у Капусты.

– Пусть оклемается сейчас, а вечером я его выгоню, – улыбнулся тот, целуя ее в висок.

– «… Несбывшихся влюбленностей ком

встал в горле, но в каком?» – вещал довольный Вадим. Время перевалило уже за пять вечера, парни успели сходить в магазин за пивом и продуктами, а Алиса убраться в квартире, и теперь они втроем сидели за обеденным столом, как заправская семья, ели жареную картошку с мясом и запивали пивом. Пенный напиток заметно снизил накал страстей и головную боль, поэтому звук стиральной машинки, в которой полоскались Вадимовские вещи, можно было назвать даже уютным, и Алиса с Капустой блаженно улыбались, а Вадим, завернутый в клетчатый плед на манер римского императора, читал в пустоту обрывки своих сочинений.

– Или вот: «Неужто жизнь – это песок, скребущий межпальцевые территории?…»

Час назад он сказал, что конфликтует с Элей и ее мамой только лишь для того, чтобы Эля повзрослела, и «начала думать своей башкой, а не мамкиной». Бутылку пива спустя, впрочем, выяснилось, что на самом деле, ему вообще все равно, и все в мире эпизодично и относительно, на чем тема Эли на этот вечер была закрыта.

– Эти фразы летят в вечность, – говорил теперь он про свое творчество.

– Да никуда они не летят, – устало ответила Алиса. Стиральная машинка выключилась, и она принялась развешивать вещи на сушилку. Их влажность явно давала понять, что от Вадима на эту ночь уже не избавиться.

– С тельняшкой поосторожней, она очень ценная!

– Что ж ты ее всю расхреначил? – проворчала Алиса себе под нос, но повесила ее очень аккуратно.

– Это отцовская, памятная. А ты что так смотришь? – взвился Вадим на Капусту.

– Да ничего. Что я вещей его не видел, что ли?

– Эта еще с молодости его осталась. Раритет.

– Да хоть со старости, мне как-то все равно, – пробурчал Капуста, не глядя ни на Вадима, ни на тельняшку.

– Ой, прекратите оба.

– Вы скучные, давайте что-нибудь придумаем, поиграем во что-нибудь, – великодушно прекратил Вадим, – а то у меня от ваших рож скулы сводит.

– Придумай уж что-нибудь, сделай милость!

– Есть много разных игр на сообразительность…

Выключилось электричество. Световой день уже пошел на увеличение, и темнота еще не успела накрыть город, но сумерки, особенно с неработающими фонарями, были даже хуже – пространство вокруг превращалось в однородную серо-синюю кашу, в которой перемещаться можно было только на ощупь.

– Давайте начнем с игры «посветите мне телефоном», – мрачно сказала Алиса, и полезла по шкафам искать свечки. У запасливой тетки была целая коллекция из «Икеи» – с ядовито-химозными запахами, разными цветами, формами и подсвечниками. Всю эту свечную гвардию Алиса принялась расставлять по кухне.

– А что, уютно даже стало, – оценил Капуста, двигая самые большие, пузатые свечки в центр стола, – сейчас нужно всякие песни армейские петь под гитару, в такой-то обстановке.

– Ты и в армии-то не был, какие тебе песни, – буркнул Вадим, скатывая шарики из воска, и расставляя их перед собой.

– У меня язва, не брали меня в армию, а песни я все равно знаю.

– У всех у вас, у филонщиков, язвы…

– Тебе прямо так в армии понравилось? – спросила Алиса, легонько пнув Капусту под столом, намекая, что лучше промолчать. Эта тема часто становилась инициатором конфликтов между братьями, Вадим бил себя копытами в грудь, что мужчиной можно стать только после армии, на что Капуста флегматично отвечал, что мужчины он здесь все равно в упор не видит, и начиналось.