Три женщины

А Тамара пережила войну, когда вокруг были одни женщины. Она привыкла все делать сама. Помощи ждать неоткуда, да и незачем. Разве сама не сможешь? Сможешь. Почти пять лет в Алымске прожили без мужиков. Как-то же справились!

Мама Роня, так же, как и другие женщины, – целый день на работе. Роня работала на швейной фабрике, отшивала форму военную, вещмешки. Работали в две смены, без выходных. А если выдавался выходной, Роня бежала в городской госпиталь – стирать бинты. У раненых должно быть все самое лучшее. Тамара хорошо помнила, как уютно, как чисто было в госпитале. У женщин в кровь стерты руки от бесконечных стирок, но раненые солдаты лежали в сверкающих от белизны палатах.

Все по дому с малолетства привыкла Тамара делать сама. И машину с углем разгрузить, и воды натаскать. Готовила, правда, бабушка, мамина мама, она жила с ними с первых дней войны. А вся черная и подготовительная работа ложилась на плечи девочки. Борис? У них в семье он был единственным мужчиной. И его нужно было беречь. Это закон для всех. Не обсуждается. Это трагедия – остаться совсем без мужчин. Сколько горя Тамара видела, сколько похоронок! Просто произнести слово «папа» для нее было бы счастьем, а она не могла. Не было у нее папы. Но был брат, единственный. Он не должен ни в чем нуждаться. Ему лучший кусок, самое вкусное, самое полезное.

– Томка, да брось ты этот уголь, бежим на речку! Потом перетаскаем.

– Так растащат же! Мама с таким трудом договорилась!

– Так и похолодает потом, и купаться не сможем!

– Ну ладно, беги. Я сама потихоньку. Или вон Абрама Петрова попрошу. Отдам ему пару ведер, он поможет.

– Эх, золотая у меня сестра! Вот запомни, Томка, тоже тебе потом чем-нибудь помогу. За мной не заржавеет.

– Иди уже. Не заржавеет. Выучись сперва, – Тамара бормотала себе под нос, но на Борьку никогда не обижалась. У нее есть брат. Как же ей повезло!

А теперь у нее есть муж. И его тоже нужно беречь и не обременять его ни хлопотами женскими, ни вопросами дурацкими. Ей повезло. У нее самый красивый и умный муж на свете. Она его очень любит. И он ее. Она это знает. Да, не очень ласковый, не очень внимательный. Но зато – только ее. Умный, порядочный. Опора.

= 7 =

Время от времени в роддом приходил свекор. И тоже удивительный человек. У Ковалевых вообще что ни член семьи, то экземпляр. Вот взять хотя бы Сергея Алексеевича. Когда трезвый – тишайший человек. Вежливый. Смотрит и улыбается. Сидит всегда с краешку, как будто ему немного неловко.

Бывало, придешь к ним в гости и наблюдаешь такую картину.

Таисия лежит на кровати, книжку читает. Сергей неловко спросит у жены:

– Тай, может, поедим че?

– Давай, – Таисия не оторвется от книжки.

– Так, а че поесть-то?

– Так возьми тама.

– Так тама-то и нет ниче.

– Ну щас главу дочитаю, сготовлю.

И действительно, пока Таисия главу не дочитает, к ней с вопросом лучше не соваться. А как прочитает, так кличет мужа.

– Сергей, а хочешь-то чего?

– Так, может, борща?

– Давай, – задумчиво отвечает жена, но с кровати не встает. – Ты в подпол-то лезь за картохой да начинай чистить.

– Будь сделано, – и Сергей прытко лезет в подпол.

Минут через пять опять слышится голос Таисии.

– Сергей, а че нам ентот борщ? Может, просто молока попьем, я хлеба свежего спекла.

– А и давай, – быстро соглашается Сергей Алексеевич.

И если муж трезвый, то все тишь, да гладь, да божья благодать. Не нарадоваться на их отношения. Про топор Тамара не верила, пока сама не убедилась.

Сергей не только бегал за женой, он начал прибегать и в дом к Ковалеву-младшему. Если дома был Николай, тот отхаживал отца моментом.

– Ты чего пришел? Ну-ка быстро отсюда.

Отец вставал как по струнке.

– Не вопрос, Николай Сергеевич! Просто спросить хотел, как живете? Не разрешилась ли ваша жена?

– Обалдел?! С чего так рано-то?! И ты какой праздник отмечаешь? На дворе вторник. Как завтра машину поведешь?

– Обижаешь, сын! А как твой отец на фронте фашистов бил? Из-за баранки пулеметом по врагам!

– Батя, не собирай. Ты был фронтовым водителем. При чем тут пулемет? Я твое боевое прошлое очень уважаю, только сейчас чтоб духу твоего не было. Тоже мне, пулеметчик.

И Николай закрывал дверь перед самым отцовским носом.

– Ой, Коль, куда ж он в таком состоянии? Замерзнет еще, – нервничала Тамара.

– Не замерзнет. Ну, давай его пустим, пусть здесь орет!

Тамара терялась, ей и отца жалко, и делать что, не понимала.

Конечно, Николай прав. Только отец же.

Когда Николай уезжал в командировку, Тамара свекра пускала. Не могла она отказать старику.

– Томка, Николай Сергеевич, случаем, не в район уехал? Так спрашиваю, из интересу, – кричал свекор под окнами.

– Уехал, Сергей Алексеевич, уехал, – Тамара врать не умела.

Старик тут же хлопал в ладоши.

– Так я сейчас к тебе! – И добавлял, понизив голос: – Поллитра-то в доме имеется, а то я сбегаю.

– Имеется, имеется. – А что было говорить? – Вон она, в буфете стоит.