Три женщины

Высокий, козырек на фуражке блестит, сапоги начищенные. Роня залилась краской, тут же метнулась в соседнюю комнату, переодела застиранный халатик на яркое цветастое платье, подкрасила губы и стала накрывать на стол. Теперь уже майор расспрашивал Тамару об успехах в школе и в самодеятельности. Он хорошо помнил ее маленькую, выступающую перед ранеными в госпитале. Худенькая девочка с черными волнистыми волосами и огромными голубыми глазами пела и танцевала перед военными. Роня сшила дочери гимнастерку, юбочку. И маленькая актриса своей серьезностью и старанием вызывала особенные слезы у солдат.

Роня суетилась вокруг стола, бабушка Нэха с удивлением рассматривала военного, никто не ожидал такого визита. Совершенно неадекватно вдруг повел себя Борис. Ему к тому времени уже исполнилось семнадцать, он учился в 9-м классе, взрослый парень со своими взглядами на жизнь, со своими принципами.

Боря толком даже не поздоровался с неожиданным гостем, буркнул что-то вместо приветствия и, демонстративно повернувшись спиной, сел читать книгу. Роне было неловко.

– Борюня, сбегай за рафинадом к Люсе, – тихо попросила она сына.

– Это с какой еще стати? Мы чай без сахара пьем. Вот и этот пусть так пьет.

У Рони затряслись руки, Тамара вся вспыхнула от хамского поведения брата. В семье так не принято, в доме – гость. И даже если он тебе не нравится. Нет, этому нет никого объяснения.

– Мама, я схожу, – тут же встала Тамара из-за стола. Роня благодарно посмотрела на дочь.

– Вот и хорошо, – Володя тоже встал, – а я провожу, заодно покурю.

– Да здесь кури, – Роне стало совсем неудобно, – пепельницы, правда, нет, но сейчас какую-нибудь баночку придумаю.

– А и вправду, чего в доме-то дымить? У нас курящих нету, – вдруг вышла из оцепенения бабушка Нэха. К 86 годам она стала медлительной и не сразу реагировала на новые обстоятельства.

Так, понятно. Встала на сторону своего любимца. Роня переглянулась с Тамарой.

Отношения бабушки и внука не поддавались ни описанию, ни определению. Нэха переехала к ним уже во время войны. К старости и после смерти мужа Моисея характер у нее стал невозможным. Сначала она перебаламутила всех в семье Израиля. Все пыталась выдворить молодую жену из дома. В итоге Изя не выдержал и посоветовал матери жить с дочерьми. Идею жить с Анной и Марией Нэха отмела сразу. Ей нужно было руководить, а там руководить было некем. И она поехала к Фриде. Фрида тоже уже не была той девочкой, к которой привыкла мать. Сглаживал как мог углы мягкий Соломон, но мать и дочь цапались по всяким поводам ежедневно.

– К Роньке пойду, – грозилась мать, – без наследства оставлю.

– Иди, – не боялась Фрида, – у тебя ничего и нету.

– А ты и не знаешь.

– Ронька, она добрая, если что и есть, все равно на всех разделит, так что иди уж.

С Роней действительно жить спокойно. Она целый день на работе, вечерами в госпитале, полночи за швейной машинкой.

– Соседка туалет сегодня весь загадила, – прощупывала почву Нэха.

– Ничего, мам, я уберу, вот дошью и уберу.

– Тома опять вне очереди корову выгоняла, за Ваньку этого шалопутного.

– Да, ладно, мам, ну что сделаешь, проспал мальчонка, Тома мне рассказывала. Зато смотри, какая Тамара девочка добрая растет. Никогда не пожалуется.

Нет, Нэхе обсуждать и сталкивать соседей лбами ну не с кем абсолютно. И она ударилась в любовь к внуку. Чувство это было безотчетное и беспредельное. Лучший кусок – Боре, если что сделал не то – мальчик не специально.

У Рони не было времени даже про это подумать. Тамара принимала это как данность. Единственный мужчина в семье, им повезло. Дело даже дошло до того, что Нэха начала подворовывать. У кого? У своей же дочери. Стащит рублишко – и в фартук. А накопит немного – и потихоньку Борюньке. Борюнька не отказывался и не вникал особо, ему тоже было не до того. Мальчишки, футбол, а потом и волейбол. Он постоянно организовывал какие-то турниры, разбивал дворы на команды, составлял график состязаний. Раз бабушка дает, значит, у нее откуда-то есть. Откуда? Ну почем ему знать. Про это начнешь думать – игру прозеваешь.

Тамара с Роней, конечно, про странность бабушки знали. Но о чем говорить, Нэхе за восемьдесят! Ну, есть у нее тайна в жизни, ну, есть у нее отрада, да пусть ее.

– Мам, стирала бабушкин фартук, опять деньги припрятаны.

– Томочка, перепрячь в тот, в котором она сейчас ходит.

– Может, забрать, мам? Ты ж одна работаешь, и так ни на что не хватает.

– Да ладно, мне вон заказ подкинули. А так бабушка все о чем-то мечтает.

Нэха боготворила своего Борю, старалась ему всячески угодить. И сегодня, увидев, что майор Володя ему не по нраву, тут же заняла его сторону. Поджала губы и отвернулась к окну.

– Да я, собственно, почти и не курю, – неловко произнес Володя. – Так вот, на фронте приучился, все курили, и я курил. Вроде так теплее. А сам запах табака не переношу. А про сахар, Тамар, погоди, забыл совсем.

Володя развязал узел на вещмешке и достал оттуда кирпич хлеба, полотняный мешочек с сахаром, две банки иностранной тушенки и плитку шоколада.