Тридевять земель

Находимые во множестве обнажённые женские статуэтки, о которых нам сообщают археологи из Малороссии, несомненно, указывают нам на какое-то утраченное впоследствии представление. Однако невольно встаёт вопрос, не являются ли эти матери неолита теми прообразами, из которых возникли впоследствии Мойры, Парки и Норны, безжалостные и к людям, и к самим богам?..

* * *

В полях показались твёрдые шарики пижмы, загорчила полынь, намекая, что середина лета минула, и дело клонится к осени. На речке с поверхности воды исчезли желтые бутоны кувшинок, и только потемневшие глянцевые листья лежали на ней.

Михаил бродил по двору, не зная, за что взяться. Людки пока не было.

Завидев его фигуру, сновавшую по заросшему двору, показалась неизменная Марья Николаевна. Казалось, если её не станет, то от деревни отлетит самый дух. Но она жила.

– Ну, что, хозяин, – насмешливо приветствовала она Михаила, – как управляешься?

– Помаленьку, – отвечал Михаил. – А правду говорят, что бабка моя Скакуновым не родная, приёмная

– Да кто ж тебе сказал? – всплеснула руками Марья Николаевна. – Да Анисим сказал, – тут же ответила она сама себе. – Кому ж ещё? Больше некому.

– Да уж и вы скажите, – попросил Михаил.

– Скажу, что знаю. Кормилицей-то взяли её, прабабку твою Евдокию, к господам-то к этим. Как раз она Луку родила, третьего своего, а у той-то, видно, молока не было. Вот это я знаю. Это мне Евдокия сама и говорила. А как родители сгинули, то и сделалась сирота. Ну и оставили девочку. В дети взяли – так тогда говорили, в дети это называлось.

– А она сама-то, бабка, то есть, моя, так и не знала об этом?

– А откуда узнать? – возразила Марья. – Взрослые-то знали, да молчали, а дети, может, и слышали что от них, так играть начинают, так иной раз и дразнят бабку-то твою. Барынькой дразнили. Она у матери спрашивает, отчего, мол, так. А та её по головке погладит да скажет: "потому что ладная, да пригожая, вот и шутят". А она в город уехала – так и позабылось всё.

– Эх, сказки какие-то вы мне рассказываете, – с досадой заметил Михаил.

– Какие такие сказки? – возмутилась Марья. – Что знаю, то и говорю. А что брехун-то этот тебе набрехал, то не моё дело, про то не знаю. Землю-то оформил? – поинтересовалась напоследок Марья.

– Завтра поеду, – сказал Михаил.

– Ну гля-ади, – широко распахнув гласную, она поплелась восвояси.

Проводив ее взглядом, Михаил подошел к тому окну, в которое в июне постучалась Людка. Стекло в раме было треснуто в нижнем углу, и аккуратное полукружие трещины было замазано темно-желтой замазкой. Все, что случилось потом, непостижимым образом собралось в этой трещине. Краска наличника от старости и непогоды пошла чешуйками. Дождавшись, пока закат помазал окно своей таинственной краской, Михаил сделал фотографию. Красноватый закатный свет, сам несущий в себе какую-то загадку, имел в то же время удивительное свойство проявлять сущность предметов. Михаил изучал снимок и видел целое, изъеденное морщинами жизни, но освещение, павшее на его несовершенства, делало его прекрасным. Слово, которому он не доверял всю жизнь и в чём справедливо упрекала его сестра, воплотилось в золотистом снимке. Свет, как густая жидкость, медленно сполз со стены и испарился. Небо на западе ненадолго посерело, и свет в поникших красках блеклых сумерек на мгновенья угас, как будто навсегда собирался покинуть мир, но скоро и неуловимо, подхваченный торжественным сиянием лунной ночи, вернулся в него преображенным.

* * *

В отделении кадастровой палаты Михаила ждало разочарование. Решение, которое приняли в филиале федеральной кадастровой палаты по Рязанской области, было отрицательное. «В представленном к заявлению о внесении ранее учтённого земельного участка документе имеются противоречия сведениям, представленным из Архива администрации муниципального образования – Сараевский муниципальный район Рязанской области, – читал Михаил. – В выписке из похозяйственной книги о наличии у граждан права на земельный участок указано, что Рябининой Ирине Александровне принадлежит на праве собственности земельный участок…» – Как это понимать-то? – озадаченно спросил Михаил. – Свидетельство есть, вот оно, – он достал из файла копию свидетельства, заверенную архивариусом Усачёвым, – а здесь написано, что "согласно представленным сведениям из Архива в делах со «Свидетельствами на право собственности на землю за 1992 год» свидетельства на Рябинину Ирину Александровну не имеется. А это что? – спросил Михаил, потряся свидетельством в солнечном воздухе. – Выписка из похозяйственной книги есть, а здесь написано, что по сведениям Архива, в похозяйственных книгах Ягодновской сельской администрации за 1991–1996 годы сведений о наличии земельного участка за Рябининой Ириной Александровной нет. Объясните, пожалуйста.

Перед столом начальницы сидела посетительница, немного оробевшая от того, что стала свидетельницей этой неприятности, а начальница делала вид, что целиком поглощена её бумагами и просто не слышит того, о чём толкует Михаил.