Тридевять земель

В собрании пахло кислыми щами и где-то на первом этаже стучали костяные бильярдные шары.

Иногда он забредал в маленькое зальце с нависшими потолками, где проводила свои собрания Городская Дума, и, усевшись на пустые скамьи для публики, бессмысленно взирал, как снуют секретари с синими и жёлтыми папками, как вокруг длинного стола, покрытого зелёным сукном, рассаживаются гласные и ждут, пока не займет председательское место под портретом Николая городской голова. Как-то раз Сергей Леонидович попал на доклад ревизионной комиссии. Доклад затрагивал все больные места городского хозяйства, указывался и выход из "затруднительных обстоятельств". Голова принимал доклад чересчур близко к своему "отеческому" сердцу и во время чтения кипятился, силясь доказать думе свою правоту. Ему возражали, его осаживали, дебаты разошлись горячие, и в зале стоял невообразимый шум расходившихся "отцов". Напрасно звонил председатель, призывая к порядку. Ревизионная комиссия находила, что принадлежащий городу кирпичный завод обходится слишком дорого, а потому предлагала либо продать его, либо сдать в аренду земству.

– Россия горит из года в год, так как выстроена вся из дерева, и весьма важно, господа, чтобы Дума снабжала население несгораемым строительным материалом хорошего качества, по доступной цене. Завод наш улучшается, дело налаживается, и снабжать население кирпичом будет делом государственным, а не только земским. Земство, не преследующее коммерческих целей, может регулировать цены на кирпич и выпускать его по более дешёвой цене.

В самый разгар прений в залу вошел запоздавший гласный в распахнутой енотовой дохе.

– Представьте, господа, – начал он, обходя вокруг стола и здороваясь с товарищами, – сегодня мы с Димой затравили… – голос его задрожал от волнения, а в зале воцарилась мёртвая тишина, – затравили сразу двух! – выговорил, наконец, он, любуясь эффектом. – Ма-атёрые!

Картина заседания сразу изменилась. В спёртом воздухе помещения раздался дружный выдох, гласные повскакали со своих мест. Посыпались возгласы:

– Как?! Где? Ловко! Поздравляем! Важно!

Разговор на охотничью тему сделался всеобщим, все наперебой расспрашивали счастливца, жестикулировали, смеялись. Доклад ревизионной комиссии был забыт, как будто его и не было.

– А помните, господа, – вопросил разгорячившийся счастливчик, – в девяносто восьмом году случай?

– Это какой? – раздались голоса. – Что такое? Напомните.

– А то, – сделал круглые глаза Павел Никанорович, – что урядник у нас был, Полозков такой.

– Помним, помним, – раздалось несколько голосов.

– А обычай был раньше на масленицу, на прощёный день, обычай был зятьям ездить к своим тёщам просить прощенья, ну, вот и поехал борецкий урядник в Назарьево на прощальные блины, а там всего-то четыре версты, да и угодил на волчью свадьбу. Только сани и остались с упряжью, платье его да один сапог.

– Было дело, – со вздохом подтвердил Дмитрий Иванович, со стуком опустив приклад ружья на дощатый пол.

– Н-да, в марте волки вообще не стесняются, – заметил ещё кто-то.

Но на столь печальной истории борецкого урядника заканчивать охотничий разговор никто не хотел. Ничего не оставалось, как перейти в собрание, чтобы то ли помянуть несчастного, то ли отметить нынешнюю удачу. Сергей Леонидович поплёлся за другими.

– Господа, – несколько раз начинал он, обращаясь к собранию, но весёлый гам голосов не давал ему закончить. Наконец с третьей попытки он овладел всеобщим вниманием.

– Господа, а у меня неприятность. Волчьи следы прямо во дворе.

– Ну, это дело обычное, – со знанием дела вмешался городской голова.

После нескольких распитых бутылок "Несравненной рябиновой" от Шустова в помещении воцарилось не совсем трезвое бахвальство, и герои сегодняшнего дня – Павел Никанорович и Дмитрий Иванович – Сергею Леонидовичу клятвенно обещались помощь.

– Я вашу Соловьёвку знаю, – уверенно сказал Павел Никанорович. – Это там, где Фитенгофы жили. Ягодное тож.

– Вот именно, – оживился Сергей Леонидович. – По соседству.

– Ну, тогда ждите. И чтоб водка была… – и Павел Никанорович потряс красным увесистым кулаком. – Мы их, гадёнышей…

* * *

В ожидании помощи знатных охотников Сергей Леонидович вернулся к своим занятиям.

"Безусловно прав Владимир Соловьёв, когда отмечает, что слово человеческое во всех языках непреложно свидетельствует о коренной внутренней связи между правом и нравственностью. На всех языках нравственные и юридические понятия выражаются словами или одинакими, или производимыми от одного корня. Русское "долг" и латинское debitum, право и правда, Recht и Gerechtigkeit, jus и justitia. Однако между этими значениями лежат века.