Тридевять земель

В начале пятидесятых годов Черногория не прикасалась вовсе к морю и считала не более 150.000 жителей. Ныне в пределах, начертанных берлинским трактатом 1878 года, прибавились к ней с севера Никшич и Пива с горою Дормитором, с юга Гусинье и Подгорица, половина озера Скутари, морские гавани Антивари и Дульциньо. Число населения почти удвоилось, но оно все-таки не доходит до 300.000, то есть равняется населению европейскаго города средней величины. Постоянного войска в Черногории нет, но в случае войны все взрослыя мужчины обязаны нести военную службу. Ополчение может составить зараз от 30 до 40 тысяч ратников. Рядом с княжьим конаком, в Цетинье помещается большое здание, называемое бильярда, служившее резиденциею бывшему владыке-князю Петру II. В этом здании, спланированном, кстати, нашим русским архитектором, помещаются ныне все министерства, весьма малые по своему составу, потому что иное из них состоит из двух лиц, министра и секретаря, не более. Здесь живут и перяники, или телохранители князя. В военном министерстве развешены на стенах народные трофеи, а в особом магазине расставлены на козлах 20.000 превосходных скорострельных ружей, заряжающихся с казенной части и обстреливающих, как мне говорили, пространство в три километра. Ружья эти раздаются только тогда, когда черногорцы собираются в поход, и сдаются в магазин обратно после кампании. – Вас удивит, конечно, – сказал мне секретарь военного министра, обводивший меня по трофейному музею, – почему здесь нет оружия, а только окровавленные лохмотья от платьев и ордена; мы не развешиваем оружия, оно тотчас идет в дележ, и каждый черногорец имеет собственное вооружение, а не казенное. Вооружены все – даже и духовные. Еще и в наши дни случалось, что духовные бывали военными министрами (поп Илья Пламенац). В цетинском монастыре, где покоятся останки убитаго 12 августа 1860 года князя Данилы и Мирка, отца нынешнего князя Николая, нас принимал архимандрит Митрофан (нынешний митрополит), о котором нам сказывали, что он храбрый юнак, доставивший однажды победу своим землякам в битве с арбанештами, или албанцами, на которых он кинулся с крестом и саблею, увлекая за собой черногорцев. Черногория поражает посетителя не только отсутствием постоянного войска, но и всего того, чем каждое европейское правительство обличает на каждом шагу и в каждом месте свое присутствие и попечение. Куча пирамидально наваленных камней возле дороги – вот единственный знак государственной границы. Никакой при этом пограничной стражи, таможни, даже простой полиции, хотя путешественник, у котораго никто не спросит паспорта, может безопасно исходить или изъездить верхом всю страну от края и до края вдоль и поперек. Князь экономничает и жалеет денег на устройство монетного двора: и по всей Черногории обращается австрийская мелочь серебра и бумажки. Страна делилась прежде на нахии, теперь на капетанства; каждым из них правит поставленный князем капетан, он же и судья в маловажных делах. Для важнейших имеется пять или шесть коллегиальных окружных судов и один великий или верховный суд в Цетинье. Часто тяжущиеся прибегают к третейскому разбирательству самого князя. При отсутствии закона писанного невозможно строгое разграничение суда уголовного от гражданского. В уголовном праве произошла недавно, почти на наших глазах (при князе Даниле), та капитальная перемена, что отменена кровная месть, не уступавшая корсиканской вендетте и имевшая то последствие, что целые роды погибали в междуусобных войнах. Месть исчезла со своими спутниками, вирами и окупами, и место ея заняли смертная казнь и тюрьма. Существует проект гражданского уложения, составленный профессором Новороссийского университета Богишичем, который хотя уже и рассмотрен, но еще не получил санкции. Одновременно с отменой кровной мести и с строгим, со времени князя Данилы, преследованием воровства совершилось преображение общества, война перестала быть нормальным состоянием, и общество перешло из разбойническаго военнаго быта в быт земледельческий и промышленный. Государство, бывшее за полвека назад теократиею и управляемое владыками, сделалось теперь до такой степени светским, что митрополит не входит в состав княжескаго державнаго совета. Духовенству подведомственны только бракоразводные дела. Образ правления самодержавный, правительство обладает большою силою, но мало есть стран, где бы до такой степени считались с желаниями и настроениями населения. По всякому важнейшему вопросу князь совещается с державным советом из воевод и министров. Споры запутанные, затрогивающие коренные юридические вопросы, князь затрудняется решать и отсылает стороны к великому суду.