Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса

Димитриос по-прежнему, не отрываясь, смотрел на Латимера, словно не слышал, что сказал мистер Питерс.

— Что же вы молчите, месье Смит?

Латимеру было не по себе от этого пристального взгляда, и он вспомнил слова мадам Превеза, что взгляд Димитриоса похож на взгляд врача, — об этом не могло быть и речи, так мог смотреть только убийца.

— Уверяю вас, — выдавил он из себя, — у мистера Петерсена не могло появиться такого желания, потому что…

— Потому что, — быстро продолжил мистер Питерс, — мы не дураки. Теперь вы можете идти, Димитриос.

Димитриос пошел к двери, но, подойдя к ней, вдруг остановился.

— Ну что еще? — спросил мистер Питерс.

— Хочу задать месье Смиту два вопроса.

— Ну?

— Как был одет тот человек в морге, которого вы считаете Виссером?

— На нем был летний дождевой костюм. Под подкладкой пиджака было зашито удостоверение личности, выданное в Лионе год тому назад, рубашка и нижнее белье были французского производства.

— Как он был убит?

— Ударом ножа в живот. Потом брошен в воду.

— Вы удовлетворены? — улыбнулся мистер Питерс.

Во время наступившей паузы Димитриос смотрел только на одного мистера Питерса.

— Виссер, — процедил он, — был очень жаден. Вы не страдаете этой болезнью, Петерсен?

Мистер Питерс тоже, не отрываясь, смотрел на Димитриоса.

— Я человек скромный и осторожный, — сказал он, — У вас больше нет вопросов? Прекрасно. Инструкции получите завтра утром.

Димитриос вышел, оставив дверь открытой. Мистер Питерс пошел закрыть ее. Постояв с минуту у двери, он очень тихо открыл ее и, махнув рукой Латимеру, мол, сиди на своем месте, — исчез в коридоре. Слышно было, как под ним скрипнула половица. Примерно через минуту он вернулся.

— Ушел, — сказал он, опять садясь на кровать и доставая сигарку. Он закурил и, затянувшись, выдохнул дым, сияя точно новенький шестипенсовик, — Итак, вы видели Димитриоса, о котором вам известно так много. Какое у вас сложилось впечатление?

— Право, не знаю, что сказать. Наверное, знай я о нем поменьше, я не испытывал бы такого отвращения. Да и что можно сказать, если в его взгляде читаешь смертный приговор каждому, кто перешел ему дорогу! А я и не знал, что вы его так сильно ненавидите.

— Поверьте, мистер Латимер, я и сам этому удивился. Да, я никогда не любил его, я не доверял ему. Когда он нас предал, эти чувства еще усилились. Но только сейчас, вот в этой комнате я понял, что ненавижу его так сильно, что готов убить. Если бы я был суеверен, то мог сказать, что дух Виссера вселился в меня.

Он вдруг замолчал. Потом тихо, едва слышно сказал: Salop! — и снова замолчал, опустив голову на грудь. Наконец он поднял ее и, посмотрев на Латимера, вымолвил:

— Мне хочется быть с вами откровенным, мистер Латимер. Признаюсь, вы никогда бы не получили свои полмиллиона.

Он весь напрягся, точно боялся, что Латимер ударит его.

— Я так и думал, — сказал Латимер сухо. — Мне было интересно посмотреть, каким образом вы надуете меня. Наверное, вы бы получили деньги на час раньше того времени, которое сообщили мне. Когда бы я появился, не было бы уже ни вас, ни денег.

Мистер Питерс поморщился, точно сел на кнопку.

— Ваше недоверие мне понятно, правда, оно меня немножко обижает. Впрочем, не мне осуждать вас. Уж если Всемогущий сделал из меня преступника, то я должен принять со смирением выпавшую мне судьбу. Можно мне задать вам один вопрос?

— Конечно.

— Простите, но, может быть, мысль о том, что я могу сговориться с Димитриосом и предать вас, заставила вас отказаться от своей доли?

— Нет, это почему-то не пришло мне в голову.

— Я очень рад, — сказал мистер Питерс торжественно, — мне было бы тяжело сознавать, что вы думаете обо мне плохо. Я знаю, я вам не нравлюсь, но мне было бы неприятно выглядеть в ваших глазах закоренелым негодяем. Поверьте, мне эта мысль тоже не приходила в голову. Теперь вы видите, что за человек Димитриос! Мы оба отрицаем эту мысль, но именно Димитриос заставил нас над ней задуматься. Мне не раз приходилось встречать всякого рода преступников и негодяев, мистер Латимер, но Димитриос нечто единственное в этом роде. Как вы думаете, почему он предположил, что я могу предать вас?

— Я думаю, он использовал старинный принцип: бить каждого противника поодиночке.

— Нет, мистер Латимер, — улыбнулся мистер Питерс, — это слишком просто для Димитриоса. Он, представьте себе, делал вам предложение сообщить ему, где меня можно найти, чтобы, избавившись от меня, уже иметь дело непосредственно с ним.

— Вы думаете, он намекал на то, что может убить вас?

— Совершенно верно. Но ведь вы же не знаете, — продолжал мистер Питерс задумчиво, — ни его настоящего имени, ни адреса.

Он встал и надел шляпу.

— Да, я ненавижу его. Поймите меня правильно. Я давно живу в споре с принципами морали, и все-таки я не дикий зверь, как Димитриос. Я боюсь его, хотя и сделал всевозможные предосторожности. Как только я получу деньги, я сразу же исчезну. Мне бы очень хотелось, чтобы вы, когда я исчезну, выдали его полиции. Я бы на вашем месте непременно это сделал, а уж про Димитриоса и говорить нечего. Но, к сожалению, это невозможно.

— Почему?