Тридцать дней тьмы

Посреди ночи Ханна проснулась от доносящихся из коридора звуков разговора. Инстинктивно схватив нож и затаив дыхание, она стала прислушиваться, однако смогла разобрать лишь шепот Эллы. Неужели она ходит во сне и разговаривает сама с собой? Ханна осторожно подобралась к двери и прижалась к ней ухом. По-прежнему слышен был лишь голос Эллы, однако он звучал взволнованно и, так сказать, более осмысленно, чем если бы она говорила во время ходьбы во сне. Может, она разговаривает по телефону? Однако тут Ханна услышала, как кто-то другой ей отвечает. Голос был невнятный, даже невозможно было понять, кто это – мужчина или женщина. Хотя весь ее здравый смысл противился этому, Ханна все же решила покинуть свою безопасную комнату и посмотреть, кто же нанес Элле этот ночной визит. Выждав, пока голоса, принадлежащие соответствующим телам, удалятся на почтительное расстояние, она осторожно повернула ключ и с отчаянно бьющимся сердцем приоткрыла дверь, проклиная про себя скрипнувшие петли, которые заставили ее приостановиться. Мгновение она прислушивалась. Голоса слабо доносились с нижнего этажа. Ханна сделала глубокий вдох и открыла дверь достаточно для того, чтобы протиснуться в коридор. Свет здесь не горел, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте. Осторожно прокравшись к началу лестницы, она взялась за перила и, затаив дыхание, замерла, напряженно прислушиваясь. Голоса стихли. Они что, ушли? Ханна не слышала хлопка закрывающейся двери, не видела снаружи огней, не уловила шума отъезжающей машины. Она напрягла все свои чувства. Неужели снег кончился? Она прикинула, что ей теперь делать. Остаться стоять наверху или спуститься в гостиную? Вернуться в постель она не могла. Сосчитав до десяти, она снова прислушалась, однако услышала лишь удары собственного сердца. Тогда она медленно сделала первый осторожный шаг вниз по лестнице, нервно сжимая одной рукой перила, а другую, загипсованную колоду, бережно держа у груди. Дойдя до середины лестницы, она увидела в гостиной слабый свет и силуэты двух людей, ведущих оживленную беседу. Они шептались, сидя чуть ли не вплотную друг к другу, причем Элла заслоняла от Ханны лицо второго человека. Ханна пригляделась: нет ли в поведении Эллы чего-то угрожающего? Ханна решила, что ей обязательно нужно подобраться ближе и выяснить, кто же сидит на диване, закрытый от нее худеньким и трепетным телом Эллы. Она ощущала себя непослушным ребенком, который подкрадывается к взрослым гораздо позже того времени, когда его отправили спать, в надежде хоть одним глазком заглянуть в увлекательный и неведомый мир ночи. Хотя Ханна и чувствовала некоторое волнение, сейчас ею двигал главным образом страх. Страх за то, что она не сумеет раскрыть личность того, другого, кто смог бы снять с Эллы все подозрения, поскольку совершенно точно сам является убийцей. Надо лишь подойти чуть-чуть ближе. И тут! Внезапно Элла вскрикнула, человек вскочил с дивана, оттолкнул Эллу и, прежде чем Ханна успела спрятаться, метнулся к входной двери. Черт! Во что бы то ни стало нужно, пока не поздно, рассмотреть его! Поддавшись неразумному порыву и рискуя себя обнаружить, Ханна кинулась в прихожую и успела как раз к тому моменту, когда за ночным гостем захлопывалась входная дверь. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда, одетая в одну лишь ночную пижаму, не веря собственным глазам, она выскочила на крыльцо, стремясь как следует рассмотреть убегающего человека. Крупные белые хлопья сразу же облепили ее разгоряченный лоб. Чувства ее подвели – снег и не думал прекращаться. Бегущим человеком была Маргрет.

– Ég hélt að þú værir sofandi[44]

.

Ханна резко обернулась и увидела Эллу, которая смотрела на нее с нескрываемой враждебностью. Ханна сквозь распахнутую входную дверь бросила взгляд на улицу, где по-прежнему царили мрак и метель. Не могло быть и речи, чтобы соваться туда – босая и в пижаме она бы просто-напросто замерзла насмерть по дороге к деревне. Ханна покосилась на вазочку на маленьком комоде, в которой лежали ключи от машины Эллы, однако джип был так завален снегом, что даже с обеими здоровыми руками потребовалась бы уйма времени, чтобы откопать его колеса, а кроме того, Ханна весьма сомневалась, что поднимет лопату одной левой рукой. Даже если бы ей удалось как-то вызволить машину из снежного плена, дороги были настолько завалены, что ей бы не удалось отъехать от дома больше чем на несколько метров. Так что выход был один – остаться.

– Что здесь делала Маргрет?

Ханна посмотрела прямо в зеленые прозрачные глаза Эллы. Что же такое скрывает ее хозяйка? Элла шагнула к ней, и Ханна инстинктивно попятилась. Однако Элла просто прошла мимо нее и закрыла дверь, оставляя мрак и снег снаружи, после чего взглянула на Ханну и долгое время не сводила с нее глаз, как будто размышляя, что ей делать. Затем, когда минула, казалось, целая вечность, она взяла лежащий на маленьком комоде блокнот и аккуратно написала:

– Завтра тебе нада уехать.