Тридцать дней тьмы

– Дети спят, я не могу просто взять и оставить их здесь.

Виктор посмотрел на Ханну, и в какой-то момент она с испугом решила, что он хочет попросить ее остаться с детьми в качестве няньки.

– Прости, но я не могу… А что, если они проснутся? Я не знаю, что с ними делать.

– Последнее, что я хотел бы для своих детей, так это подвергать их риску психологической травмы, если они проснутся среди ночи, а единственным человеком, который останется с ними, будешь ты.

Ханна кивнула, на этот раз с облегчением, хоть и слегка обиженно.

– Однако, к сожалению, по-видимому, придется. Дадим ей еще десять минут. Если она не вернется, я отправлюсь на поиски.

Ханна хотела было начать протестовать, и хотя руки у обоих были травмированы и перевязаны, все же разумнее выглядел вариант, когда в снежный поход отправлялся Виктор. В конце концов, это его жена исчезла, да и деревню он знал куда лучше. Тик-так, тик-так. Десять минут – это очень долго, когда ты волнуешься, а особенно если ждать приходится в компании с человеком, которого обманул.

– Что касается меня и Маргрет. Это было просто… В общем, все это было недолго. И не важно. Да и теперь все уже в прошлом.

Ханна чувствовала, что должна хоть как-то извиниться, даже если сказала вовсе не то, что думала на самом деле. По крайней мере, в отношении того, что это не важно. Она незаметно ерзала, старательно пытаясь скрыть, как сильно переживает за Маргрет. Как боится, что с ней что-то случилось и они больше никогда не увидятся. Тем не менее особо ярко демонстрировать свою тревогу ей не стоило – все же пропавшая была супругой Виктора и матерью его детей. Виктор задумчиво посмотрел на нее.

– Когда мы впервые встретились в «Браггине»… В тебе было нечто такое, что мне действительно очень понравилось. Хотя с тех пор и выяснилось, что во многих отношениях ты можешь довольно сильно раздражать.

Ханна неуверенно посмотрела на него: куда он клонит?

– Однако, несмотря на все эти раздражающие моменты, мое первое впечатление о тебе остается неизменным: есть в тебе что-то, что я нахожу привлекательным. В каком-то смысле я даже рад, что тогда это была ты. И не только потому, что ты скоро уезжаешь.

Туше! Ханна вынуждена признать элегантность сделанного Виктором своего рода комплимента, который одновременно низводит ее до уровня малозначимой кочки на дороге жизни Маргрет. «Тогда». Одна из многих, очередная, несущественная. Наверняка уже забытая. Тем не менее тревога Ханны о Маргрет не утихает. Она посмотрела на часы. Прошло пять минут.

– Ну что, выдвигаемся?

Виктор покачал головой.

– Еще пять минут.

Пунктуальный человек. Ханна поднялась с жесткого стула, собираясь походить эти пять минут. Без какой-либо особой цели подошла к стене, на которой висела фотография Маргрет и Виктора с детьми. Все выглядят веселыми и довольными. Внезапно Ханна почувствовала, что не вынесет, если с Маргрет что-то случилось. Она двинулась дальше вдоль стены, пытаясь унять нервозность. Странно, что Маргрет не вернулась домой, в это время в деревне пойти решительно некуда. Разумеется, если у нее здесь нет другого любовника. Может, именно поэтому Виктор так относительно спокоен? Ханна и сама не знала, какой из этих сценариев ей особенно невыносим. Она подошла к комоду, и взгляд ее случайно упал на некий лежащий на нем предмет. Сам по себе он вряд ли привлек бы ее внимание, однако то, в чем он был упакован, заставило ее остановиться. Пластиковый мешок для улик. Ханна взяла его в руки и посмотрела на Виктора.

– Улика?

Виктор молниеносно сорвался со стула.

– Положи немедленно!

Удивляясь его горячности, Ханна поспешила положить пакет на место, еще раз посмотрев на его содержимое… Внезапно она поняла, что это такое.

– Это орудие убийства?

Она показала на пакет, в котором лежал молоток. С небольшими пятнами крови на головке. Виктор с легким сожалением кивнул.

– Вообще говоря, он не должен был лежать здесь, но я жду возможности отправить его для дальнейшей экспертизы в Рейкьявик. Его нашли вчера на лугу примерно в пятистах метров от того места, где обнаружили Тора. Такое впечатление, что его хотели закинуть в воду, но не добросили. Во всяком случае, он вмерз в лед и… Одним словом, так его и нашли.

– Кто нашел?

– Мужчина, который выгуливал свою собаку. Или, скорее, она его нашла.

Ханна кивнула с отсутствующим видом – мысли ее были заняты другим. Она еще раз посмотрела на молоток, и смутное воспоминание переросло в убежденность.

– Это… Он принадлежит Элле.

Ханна рассказала о довольно странной коллекции инструментов, висящей на стене в гостиной Эллы, и о том, что именно молоток там все это время отсутствовал. Виктор с недоверием взглянул на нее.

– Если молотка там не было, откуда же ты знаешь, как он выглядел?

– Он такой же старинный, как все остальные инструменты там.

Видно было, что Виктора это не убедило.

– Значит, ты опознала молоток, глядя на прочие подобные инструменты?

Ханна взяла пакет, покрутила его, высматривая что-то через прозрачный пластик, и с торжеством взглянула на Виктора.

– Вот, видишь – «TJ»! Те же самые буквы есть на всех инструментах в коллекции Эллы.