Тридцать дней тьмы

– Я сама могу прекрасно рассказать тебе, что здесь произошло. Какие-то психопаты проезжали мимо и расстреляли дом, как будто это какой-то долбаный глиняный голубь на столбике.

Ехидный тон не вполне соответствовал ситуации. Ханна и сама не знала, что больше склоняло ее к гражданскому неповиновению – тупая полицейская логика Виктора, ее собственное смущение или же тот факт, что он женат на Маргрет. У Виктора был такой вид, будто еще немного – и он ее ударит. Ханна демонстративно спустилась со стула, действительно не на шутку гордясь своей плотницкой работой. Во всяком случае, ей осталось доколотить всего один или два гвоздя, и сбитый ею щит хотя и не был полностью закреплен, но уже практически закрывал окно. Элла подошла к Виктору и заговорила с ним по-исландски – наверняка вкратце рассказывала ему о случившемся. Ханну раздражало, что она ничего не понимала, а также что не она первая излагает ему свою версию ночной драмы. Далее последовал опрос свидетелей и бесконечное фотографирование места происшествия. Потом Ханна закурила и увидела, как автомобиль Виктора отъезжает от дома. До того он обратился к ним с абсолютно очевидным и излишним призывом запереть дверь на ночь. На лужайке он обнаружил три гильзы, которые указывали на то, что выстрелы были произведены из охотничьего ружья. Которое имелось практически в каждом доме в деревне. Элле удалось убедить его, что они не нуждаются ни в какой защите. Она сама будет сидеть и сторожить со своим дробовиком, надеясь, что преступники вернутся. «Тогда я выстрелю им прямо в яйца», – написала она на клочке бумаги, когда Ханна вопросительно воззрилась на нее. Ханне же вовсе не улыбалась перспектива сидеть и бодрствовать в ожидании, когда тебя кокнут возвратившиеся гонщики-стрелки, или поймать шальной заряд дроби из ружья Эллы. Она уже была чуть жива от усталости и, после того как пожелала спокойной ночи доблестной охраннице Элле, отправилась к себе наверх спать.

23

Трудно просыпаться, когда ты практически не спала. После нескольких беспокойных часов, проведенных под одеялом, Ханна все же решилась и проковыляла вниз в гостиную, где холод поселился словно гость, который никак не хочет уходить. Камин был зажжен, а Элла, закутавшись в толстое одеяло, сидела на простреленном диване; нанесенный ему накануне ущерб при дневном свете оказался процентов на сорок больше.

– Нам нужно починить окно.

Ханна зябко поежилась и взяла лоскутное одеяло.

– В деревне есть стекольщик?

Элла вопросительно посмотрела на нее, нос у бедняжки совсем посинел. Ханна указала на дощатый щит, который, как она сама прекрасно видела, долго не продержится. Одна планка уже отвалилась. Она завернулась в одеяло.

– Кто-нибудь, кто может вставить стекло?

– Einmitt já[30].

Элла кивнула.

– Нужно будет вызвать их сегодня.

Ханна опустилась в кресло-качалку, чувствовалось, что в доме объявлено чрезвычайное положение. Фигурки из стеклянного шкафа были аккуратно расставлены на маленьком столике, а сам шкаф чудесным образом сдвинулся на полметра.

– Ты что, сама пыталась вынести стеклянный шкаф? Да ведь это смертельно опасно!

Элла пожала плечами; на самом деле Ханна прекрасно ее понимала – ей просто хотелось стереть из памяти все, что напоминало о ночном нападении. Она встала, отыскала старые газеты и начала оборачивать ими торчащие острые стекла. Потом им совместными усилиями удалось вытолкать шкаф из дома на задний двор, где Элла окинула его горьким взглядом, а потом отвернулась с видом человека, который больше никогда не желает видеть эту вещь. Они еще раз пропылесосили гостиную, чтобы избавиться от последних мелких осколков, а Элла положила циновку у камина поверх прожженной в ковре дыры. Стекольщик, который, как Ханна поняла, на самом деле был плотником, но мог также и стекло вставить, обещал прийти в тот же день. Элла обещала быть дома и дождаться его.

– У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это мог быть?

С дымящимися кружками кофе обе женщины устроились на диване. Дырки от дроби были тщательно прикрыты пледом, так что за исключением закрывающего окно уродливого самодельного щита и отсутствующего шкафа гостиная выглядела как обычно. Напряженный взгляд льдисто-зеленоватых глаз Эллы был сфокусирован на чем-то вне времени и пространства. Она выглядела человеком, принявшим какое-то решение, но никому не говорящим об этом.

– Это кто-то, кого ты знаешь? Может, тебе известны вероятные мотивы?

Ханна прекрасно понимала, что уподобляется Виктору или же какому-то детективу из плохого американского сериала (а может, и тому и другому), однако разбиравшее ее нетерпеливое любопытство не позволяло ей вести свой допрос более изобретательно. Поделись со мной этим прямо сейчас! Ханна, пристально глядя на Эллу, подумала, что сейчас, вероятно, похожа на человека, использующего гипноз с целью добиться от собеседницы ответов. Но ни вопросы, ни гипноз, похоже, не помогали – Элла упорно сохраняла молчание. И все же Ханна рискнула попытаться снова:

– Элла, у тебя есть враги?