Тридцать ночей

Когда мы завершили обед, Айден вынес коробку, обёрнутую бумагой лилового цвета. Цвета моих глаз. Из-за того, то на ней не было бантиков, и она была аккуратно перевязана лентой, которая явно соответствовала военной организации его дома, у меня сложилось впечатление, что упаковывал он всё сам.

— Счастливого окончания обучения, Элиза, — сказал он, приподняв одну бровь. Я никогда такого не забуду.

Трясущимися руками, аккуратно, дабы не разорвать бумагу, которой он касался, я начала разворачивать коробку. Поминутно он переминался с ноги на ногу, при этом выглядя без малого взволнованным. Такая нормальная реакция заставила меня улыбнуться, и я заглянула под бумагу. То, что я увидела, ошеломило меня. Там оказалась пара совершенно новых кедов, абсолютно идентичных моим, но мои кеды, по сути, были уже убитыми. На каждом заднике новой пары, сдержанно, тон в тон, была нанесена нашивка, на которой я прочитала:

Элиза С. Сноу

"Она идёт во всей красе".

Мой вздох громким свистом рассёк воздух. Это была строка из самого трогательного стихотворения Байрона, обожествляющего женщину на расстоянии. Недосягаемая, но всё же своя, во всех отношениях. А также потрясающая игра слов, так как обувь предназначена для хождения. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы обрести голос.

— Стихотворение Байрона имеет особое для тебя значение? – прошептала я: шепот — самое уместное сейчас. Любой другой выше этого звук мог бы испортить момент.

— Да.

— Почему?

Он покачал головой.

— Эмбарго.

— Есть ли причина, почему ты выбрал его для меня?

Он улыбнулся и провёл кончиком одного пальца по моей щеке. Ласка была нарочито нежной — словно если бы он прикасался к миражу — из-за чего мне показалось, что это касание несёт в себе ответ на мой вопрос.

— Каждая строка в этом стихотворении напоминает мне о тебе, — его большой палец проследил линию моего подбородка и скользнул поверх моих губ.

Как и раньше, моё тело мгновенно отреагировало. Сердце заколотилось у меня в горле, кровь прилила к низу моего живота. Он одарил нежными поцелуями мой подбородок и щёку, поцелуи были сродни порханию крыльев бабочки.

Его шрам так близко. Действительно близко. Мне хотелось поцеловать его, но я не знала, как он получил его, поэтому лишь слегка на него подула. Он улыбнулся, но отпрянул.

— Спасибо за обувь и за стихотворение. Я буду носить их очень бережно.

Он усмехнулся.

— Может быть, мне стоит организовать похороны твоим старым кедам?

— Нет, полагаю, они достойны музея. Или, по крайней мере, стать эталоном Гиннесса.

— В таком случае, я рад за твой второй подарок, — сказал он, вынимая из коробки камеру "Никон", которая на вид была профессиональной. — Похоже, твоя старая камера готова к выходу на пенсию.

Я улыбнулась, борясь с образовавшимся в горле комом. Иронию подобно этой оставлю на волю судьбы. Айден подарил мне способ сохранить всё, что я потеряю.

Его большой палец коснулся моего подбородка.

— Всё в порядке?

— Ты не смог бы сделать мне лучший подарок.

Он улыбнулся, словно испытал облегчение.

— Даже телескоп "Хаббл²⁹" не был бы им?

— Даже это.

— Тогда я отменю свой заказ. Ну, а теперь ты готова к написанию картины? — спросил он, волнение сквозило в его голосе.

Проклятье, время пришло. Я тотчас испытала недомогание как лосось, плывущий вверх по течению.

— Умм… могу ли я сначала ещё выпить?

Он улыбнулся.

— Требуется немного нейромедиаторной подпитки, вызываемой этиловым спиртом?

Я лихорадочно кивнула, покраснев с головы до пят.

— Ладно, нейромедиаторная подпитка уже на подходе.

Он наполнил мне бокал, и я осушила его за считанные секунды, не потрудившись при этом выглядеть как леди.

Впервые я услышала его беззаботный смех. Звук его смеха отражался в том самом тёплом местечке, которое он разжёг внутри моей груди.

— Ещё?

— Да, пожалуй. Не помешает.

На этот раз он наполнил бокал лишь наполовину. Я жадно выпила вино.

— Хорошо, достаточно. Мне не нужен ещё один урок о дихтономических ключах, прошлый урок заставил меня бодрствовать всю ночь.

Он с трудом вырвал бокал из моих пальцев.

Полагаю, я заслужила это. Мне хотелось попросить его провести, бодрствуя всю ночь напролет — желательно, вместе со мной — но я не была уверена, что моя нервная система выдержит это. Водород, 1.008. Гелий… Ох, чёрт побери, у меня нет времени даже на всю плитку шоколада целиком. Прекрасно, у меня есть резерв. Я тут же вытащила шоколадки "Бачи" из моей сумочки.

Он взглянул на них и усмехнулся.

— Небольшой запас на случай чрезвычайной ситуации?

Я кивнула и съела остатки яблочных долек, затем выпила немного воды. Наслаждаться подобным образом шоколадом научила меня моя мама.

— Что ты делаешь? — спросил Айден, в замешательстве смотря на последнюю дольку яблока.

— Ох, прости. Я так ем шоколад. Не хочешь попробовать?

Как утверждали Хавьер и Реаган всем с кем они общались: я не делюсь шоколадом с лёгкостью. Но Айдену я всегда подам руку помощи, не говоря уже о моей последней плитке шоколада.

Он улыбнулся.

— Конечно. Но причём здесь яблоки? Я никогда раньше о таком не слышал.

— Они очищают вкусовые рецепторы.

— А вода?

— Очищает рецепторы после очистки.