Тридцать ночей

— Как много очистки.

— Да, но оно того стоит.

Айден снова усмехнулся, съел последнюю дольку яблока, затем выпил немного воды. Развернул плитку "Бачи" и кинул её в рот. Зная какой эффект оказывает на меня его рот, я заняла себя чтением записки, которая была внутри моего "Бачи".

— Хмм, теперь я могу понять, что такого особенного в этом. Это достаточно вкусно, — он облизал губы.

— Да, но шоколад "Бачи" подразумевается читать, чтобы достичь полного эффекта, — выпалила я, не подумав.

Он посмотрел на меня так, словно решил, что должен был построить палату, обитую войлоком, а не студию для написания картины.

— Читать? Как можно прочитать шоколад?

— Ну, в шоколаде "Бачи" спрятаны небольшие, имеющие отношение к любви высказывания внутри каждой упаковки. К тому же, само слово "бачи" означает поцелуй по-итальянски.

— Должен ли я добавить "в кровати" к высказыванию, как они делают это с печеньем с предсказаниями? — он выглядел таким греховным, его идеальная бровь надменно изогнулась.

Я покраснела.

— Я так не думаю. Это... разрушит поэтику, — пробормотала я, но всё о чём я только могла думать, так это об Айдене, произносящим "в кровати".

— Ну, давай посмотрим, что судьба мне уготовила.

Он выудил записку из серебристой обертки. Я затаила дыхание.

— Любите меня ради самой любви, — медленно прочитал он.

Глубокая складка пролегла меж его бровей. Он выглядел так, словно быстрее склонялся к тому, чтобы быть наказанным, нежели любимым ради самой любви.

— Элизабет Браунинг умела писать. Но не волнуйся, это не означает, что предсказание настигнет тебя.

Я решила свести всё на шутку, но внутри я была потрясена. Я никогда ещё не видела такой интуитивной реакции, направленной против любви. Как будто он считал, что она не является частью его мира.

Он всматривался в меня.

— Понятно. Что сказано в твоём?

— 'Если ты подаришь мне все поцелуи мира, их всё равно будет слишком мало'. Иносказание Секста Проперция³⁰.

— Твоё звучит веселее, — он улыбнулся, но его глаза остались непроницаемыми. Затем он взял меня за руку: — Пойдём.

Я встала, удивившись, что мои колени держат меня. Мы направились по коридору, вдоль полностью стеклянной стены; наша поступь по отполированному паркетному полу вторила нам. У самого потолка была установлена звуковая система; Нил Даймонд³¹ напевал о девушке, которой предстояло стать женщиной. Мы прошли мимо шести открытых дверей и остановились перед одной, которая была немного приоткрыта. Он открыл дверь и отошёл в сторону, пропуская меня вперёд. Я вошла в комнату, чувствуя, что вхожу в дом с привидениями и вместе с тем в сновидение.

Его спальня.

Всё здесь было серых и кремовых оттенков, но моё внимание было приковано к стенам. На стенах висели мои картины. Все они, расположились в одну линию на стене, обращённой к его кровати. Та, на которой была изображена моя шея, была первой, затем шли моё плечо, моя талия и, наконец, моя нога. Будто бы он каждый раз заново раздевал меня. Низ моего живота резко свело от этой мысли.

— В твоей спальне? Не тут я ожидала их увидеть, — сказала я, попытавшись проконтролировать свою реакцию, но потерпев неудачу, покраснела.

— А где ты ожидала их увидеть?

— Если быть честной, то не знаю. Но не здесь.

— Ну, мой кабинет кажется не особо уместным, — он усмехнулся, качая головой, как будто действительно рассматривал такой вариант.

Мой взгляд метнулся на огромную кремового цвета кровать. На ней лежала белая рубашка и пара трусиков. Я подошла и осторожно взяла трусики в руки. Мгновенно меня накрыло чувство облегчения. Не стринги. Это были шёлковые трусики-бикини, цвета моей кожи, с кружевом лишь по бокам. Я практически запрыгнула на него в знак благодарности, но это вовсе не помогло бы мне.

— Успокоило? — спросил он, забавляясь.

— Да, очень. Я представляла, что всё будет намного хуже.

— Хуже? Хмм, я бы использовал термин "лучше". Поверь мне, я довел себя до сумасшествия, думая о вариантах, — он погладил мою нижнюю губу. Её прожгло от этого прикосновения: — Я позволю тебе приготовиться. Не лучшая идея мне оставаться здесь, — он подмигнул и ленивой походкой вышел из своей спальни.

Как только за ним закрылась дверь, я осела на пол. Дыши глубоко, дыши глубоко. Водород, 1,008. Гелий, 4,003. Литий 6,94... Ох, Иза, не будь таким ребёнком. Это просто рубашка. Я поднялась, вино придало мне немного сил, взяла рубашку с трусиками, и пошла в сторону, как мне показалось, его ванной комнаты. Снова ярко вспыхнул свет. Ванная комната была впечатляющей, как и все остальное в доме, но мне не хватило присутствия духа, чтобы тщательно осмотреться. Я повернулась спиной к зеркалу, боясь, что сорвусь.