Тридцать ночей

— Я сама виновата, — прошептала я, накидывая поверх неё любимое ею овечье одеяло.

Мои глаза метнулись к часам на стене, что они делали каждый час или около того. Не в ожидании звонка от Айдена, а возвращения Хавьера с работы. Он будет волноваться обо мне. И мои новости — мои хорошие новости — осчастливят его. В 20:05 я неторопливо вошла в кухню и набрала ему.

— Алло? — Хавьер ответил сразу же после первого гудка.

— Привет, Хавьер, это я, — мой голос был осипшим.

— Иза? Что случилось?

Я прочистила горло. Ему не надо ещё больше тревог после шестнадцати часового рабочего дня. Или вообще когда-либо.

— На самом деле, хоть раз произошло нечто правильное, — сказала я, уходя от ответа на его вопрос. — Ну, может быть. Я не хочу сглазить, — я постучала по деревянному кухонному столу, когда произнесла эти слова.

— О, да? Что? — он прозвучал так, словно улыбался в этот момент.

— Думаю, что возможно нашла способ остаться, — я тоже улыбнулась.

Наступил краткий миг молчания, и затем раздался громкий вздох удивления.

— Ни хрена себе! Как? — теперь он кричал.

Ручаюсь, он вышагивал взад и вперёд насколько это позволял ему шнур телефона, установленного в кухне.

— Я заключила сделку по продаже своей добавки, — ответила я.

На линии повисла тишина, за исключением его дыхания.

— Он собирается её купить у тебя? — Хавьер прозвучал благоговейно.

— Да.

Еще больше молчания. Затем тихий свист.

— Не могу сказать, что понимаю пижона. Но за это я буду ему по гроб жизни обязан, — сказал Хавьер.

У меня возникло неожиданное желание рвануть через весь город и обнять его. Неважно, каковы были его чувства к окружающему миру, они всегда были вторичны по отношению к счастью членов его семьи.

— Да, мы оба ему будем обязаны. Но не сглазь меня, Хавьер, пожалуйста. Юристы не могут гарантировать это и они сказали, что мне, возможно, всё ещё придётся вернуться в Англию.

Хавьер рассмеялся.

— Ладно, ладно. Разве ты не должна быть учёным-рационалистом и всё такое? — я могла расслышать, как он стучит по дереву, вероятно, по кухонным шкафам.

— Не в этом вопросе, — решительно заявила я, не найдя ничего смешного в этом, и поцарапала свои костяшки пальцев в кровь о кухонный стол.

Он снова рассмеялся, и я услышала, как он говорит с Марией. Он говорил на испанском, но после четырех лет, проведённых с ними, я понимала всё: "Мама. Это Иза. Она полагает, что нашла способ остаться". Мария пронзительно завизжала, и через несколько секунд её заглушил хор девочек. Антонио добавил баритона в эту какофонию. Они все ворвались в разговор и стали говорить одновременно:

— Иза, amorcita, счастье, счастье — (пер. с испан. языка: amorcita — дорогая)

— Ох, как? Кто? -

— Когда? -

— Приезжай к нам, linda — (пер. с испан. языка: linda — милая)

— Мама готовит карнитас⁴⁴ —

— Карнитас? Забудь о карнитас. Я пеку пирог "Трес Лечес"

⁴⁵. Хавьер, езжай за ней. Дора, включи какую-нибудь музыку.

— Мам, Анамелия проснулась.

— О, это хорошо, она любит музыку.

Наконец, глубокий голос Хавьера прогремел над всеми остальными голосами, обращаясь на английском:

— Вы прекратите? Это ещё не точно. Не сглазьте её.

В унисон, я услышала ещё больше постукиваний по дереву и ещё больше смеха. Девочки начали петь песню, в которой была лишь одна строка. "Она остаётся, она остаётся, ла-ла-ла, она остаётся".

— ¡Basta! — заорал Хавьер и, в конце концов, всё стихло. Я задыхалась от их радости. (пер. с испан. языка: Basta — хватит)

— Ну, так во всём остальном всё в порядке? — Хавьер пытался говорить, как ни в чём не бывало, но я понимала, о чём на самом деле он спрашивал: "как дела с Айденом?".

Я несколько раз сглотнула. Как много ответов на этот вопрос в дихтономическом ключе?

— О, ну ты знаешь, всё как обычно. ICE выгоняет меня, богатый мужчина хочет купить моё изобретение, запас шоколада истощается, — я попыталась отшутиться, настолько убедительно, насколько могла.

— Иза, хватит пороть чушь. Что случилось? — настаивал он.

Но я не могла ему рассказать. Он явно изведёт себя, беспокоясь. Всё и так достаточно плохо. А также он может начать ненавидеть Айдена. И, так или иначе, это ещё хуже. Я снова тяжело сглотнула и дала ему другое объяснение, которое по-прежнему являлось правдой, и было безопасным для всех.

— Ты был прав с самого начала, Хавьер. Лучше не привязываться. Особенно, ввиду того, что я не знаю, останусь ли здесь или уеду.

Он не мог поспорить со мной. Но он оставался на линии, чувствуя, что я всерьёз нуждалась в этом.

— Я могу пойти с тобой завтра на работу? — спросила я.

Именно так я планировала провести свои последние дни, до того как Айден перевернул всё с ног на голову. Один день с Хавьером, один день с Реаган.

Он усмехнулся.

— Иза, дорогая, завтра я крашу дом. Я должен быть на месте в шесть утра. Тебе это не покажется весёлым. Отсыпайся. Я загляну после работы, хорошо?

— Я не против проснуться рано. В любом случае, я поднимусь. И я могу помочь с хламом во дворе.