Тридцать ночей

— Обещаю. Есть ли что-нибудь ещё, что я могу сделать, чтобы поспособствовать процессу?

— Просто следуй правилам и старайся не попадать в неприятности. Не ходи работать в лабораторию, так как твоя студенческая виза истекла. И не попадай ни в какую ситуацию, которая может отбросить тень на твои моральные качества. Справедливо или нет, но CIS ожидает, что кандидаты на грин-карту будут кристально чисты.

— Я понимаю — я буду осторожна. Как бы то ни было, я хочу провести это время со своей семьей.

Боб улыбнулся.

— Очень хорошо. Итак, мистер Хейл, вы можете перевести денежные средства на доверительный счёт нашего клиента, и мы придержим их до тех пор, пока всё не будет готово к отказу от прав.

Айден просто кивнул. Казалось, будто его лицо было высечено из камня.

— От себя лично я хотел бы заметить, Элиза, — Боб повернулся ко мне, — я бы хотел представлять твои интересы на безвозмездной основе. Ты имеешь право на это, и если бы ты была моей дочерью — ничего личного, мистер Хейл — я не хотел бы, чтобы ты связывалась узами с кошельком любого из мужчин.

— Боб, это очень мило с твоей стороны. Правда. Но, я не могу —, — я начала было протестовать, но Боб спокойно махнул рукой.

— Это наименьшее, что мы можем сделать для кого-то такого яркого. Рассматривай это как услугу моей собственной стране, если это поможет тебе проще принять данное милосердие.

Я не смогла отказать ему. Именно по этой причине я и хотела остаться здесь — из-за таких людей, как он.

— Спасибо, Боб. Очень любезно.

— Хорошо. Теперь, если вопросов больше нет, мы должны расходиться.

Он приподнял себя из кресла и пожал нам руки. Затем с безапелляционной улыбкой покинул зал, забирая с собой единственный буфер, который ограждал меня от присутствия Айдена.

Теперь, когда мы остались одни, боль вернулась в десятикратном размере. Похоже, это моё первое прощание. Или моё последнее, все зависит от того, как это обернётся.

— Я подвезу тебя до дома, — предложил он.

Я справлялась с этим без стенаний до настоящего времени, но я у меня осталось так мало ресурсов на это.

— Нет, спасибо. Я вызову такси, — я улыбнулась и протянула свою руку.

Он взял мою руку и держал её в своих руках, вместо того, чтобы просто пожать.

— Ты же оставила несколько вещей в моём доме. Я попрошу Бенсона завезти их, — его голос был тихим.

Я постаралась вспомнить, что же я там оставила после себя – ощущалось, будто это случилось тысячелетие назад. Лишь свои туалетные принадлежности. И его подарки, но я не смогу вынести даже их одного вида, после всего этого.

— Нет надобности, мистер Хейл. У меня есть ещё одна зубная щётка.

Его глаза были безмолвными, но он кивнул. Возможно, он понял, что я не желала его подарков.

— Я позвоню тебе насчёт твоего контракта. Я настроен на четверг. Тебе подходит? — он всё ещё держал мою руку.

— В четверг будет прекрасно — спасибо вам. До свидания, мистер Хейл.

Я одёрнула руку и вышла из конференц-зала, мимо стойки секретаря, и направилась к лифтам. Когда за мной закрылись двери лифта, я сломалась.

Глава 27

Последнее причастие

Я полусидела, почти растянувшись, в единственном кресле в нашей гостиной комнате, в изумлении смотря на раскинувшийся передо мной беспорядок. Реаган вырубилась на диване в своей "СОХРАНЯЙ СПОКОЙСТВИЕ И ВЫХОДИ ЗА ГАРРИ" пижаме и с изумрудно-зелёной шляпкой-таблеткой на голове. Две бутылки вина, недоеденная пицца, скомканные салфетки "Клинекс" и грязная посуда были разбросаны по всему кофейному столику. Лана Дель Рей тихо напевала на заднем плане — "Вот Что Делает Нас Девушками". На полу лежала кустарно-сделанная из старых носков, руками Реаган, кукла вуду. Имя "Айден Хейл" и литания слов, которые варьировали от "бог секса" до "придурок-извращенец" были написаны чёрным маркером вдоль её тела. И вот, несмотря на то, что было ещё только 20:00 вечера, моя истинная опекунша вышла из строя на некоторое время, единолично опустошив две бутылки вина.

В тишине — без голоса Реаган, мурлыкающего "всё будет хорошо" или визжащего "этот злобный мудак" — все вопросы всплыли на поверхность. Крича, как будто были разъярены от того, что их игнорировали. Как я могла позволить этому случиться? Почему он изменился? А изменился ли он? Или это его истинная природа? Почему? Нуждается ли он в спасении гораздо больше, чем я? Какого чёрта я должна с этим делать? Какого чёрта я вообще должна делать относительно всего этого?

Я сжала зубы вместе и запихнула все до единого вопроса обратно. Я сконцентрировалась лишь на известном мне ответе. Я должна покончить с ним и поскорее. Если это причиняет такую боль всего на всего после двух ночей, я не могу вообразить, каково это было бы, если бы мы продолжили.

Я начала двигаться впервые за последние несколько часов. Мои колени заскрипели от неожиданного движения, но я поприветствовала это. Как минимум, эту боль я могла понять. Я доковыляла до Реаган и сняла её шляпку, откинула рыжие локоны с её лица.

— Грёбанный говнюк, — пробормотала она и снова вернулась к похрапыванию.