Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

До сих пор оставался совершенно не затронутым исследователями вопрос о том, знал ли русский патриарх Филарет Никитич, занимавший формально второе, а фактически едва ли не первое место среди православных иерархов, о реформе, предпринятой Кириллом Лукарисом, и как он к ней относился. Архивные документы говорят лишь об их самых тесных и частых связях: обмене посланиями по различным частным вопросам, отправлении друг к другу надежных лиц с устными сообщениями, не доверявшимися бумаге. По-видимому, многое из переписки двух патриархов, как и вообще из бумаг Филарета Никитича, было уничтожено сразу после его смерти и в дальнейшем. И все-таки всесторонний анализ церковной и политической деятельности Филарета Никитича заставляет в настоящее время с большим основанием предполагать, что он был посвящен в замысел Кирилла Лукариса и поддерживал этот замысел, хотя и с большой осторожностью. Неизбежно последовавшие в конце концов разоблачения, может быть, следует связать с его скоропостижной смертью в октябре 1633 г. Благодаря своему исключительно авторитарному положению в русской церкви Филарет Никитич мог попытаться понемногу осуществить этот замысел путем изъятия из употребления части богослужебных книг и постепенной замены их новыми. Он нарушил традиционную неприкосновенность старинных русских церковных книг, широко поставил дело их «исправления», как и печатания новых, полностью изъял употреблявшийся при его предшественниках «устав». Все это, по-видимому, подготавливало почву для более смелых действий. Совершенно случайно сохранившийся в архиве Посольского приказа отрывок из разоблачений, сообщенных шведским гонцом Вассерманом в марте 1634 г., говорит о том, что патриарх Филарет Никитич заказал Жаку Русселю за крупную сумму организовать перевод на русский язык кальвинистского «служебника», что и было выполнено. По всей вероятности, ко времени Филарета Никитича относится и найденная финским историком Бекманом в архивах Хельсинки рукопись перевода на русский язык кальвинистского голландского катехизиса. Этот компрометирующий покойного патриарха Филарета Никитича документ сохранился среди личных бумаг Артамона Матвеева, активного продолжателя внешней политики Филарета Никитича во второй половине XVII в.[779]

Кроме нескольких иерархов греко-православной церкви, непосредственную связь патриарха всея Руси Филарета Никитича с патриархом вселенским и константинопольским Кириллом Лукарисом осуществлял Жак Руссель. Он пользовался огромным личным доверием и того и другого. Он же осуществлял и связь Филарета Никитича с протестантскими кругами Запада. В дальнейшем он приобрел такое же доверие и Густава-Адольфа. Жак Руссель — интереснейший исторический персонаж[780]

. Он был французом по происхождению, кальвинистом, братом крупного деятеля кальвинистской церкви, подвизавшегося сначала в Седане, затем в окружении вождя французских гугенотов герцога Рогана. Жак Руссель получил широкое гуманистическое и богословское образование. Прожив несколько лет в Польско-Литовском государстве, Руссель правильно оценил его внутреннее состояние и огромную роль в планах европейской католической реакции. После попытки разъяснить все это кардиналу Ришелье у стен Ла Рошели в 1628 г. Руссель вскоре встретил понимание у герцога Рогана и был направлен последним в Восточную Европу для содействия сплочению всех антикатолических сил. Он побывал при дворах герцога Савойского, герцога Неверского в Мантуе, затем в Венеции, при дворе трансильванского государя Бетлена Габора, откуда в качестве официального посла (вместе с другим гугенотом, Шарлем Талейраном) поехал в Константинополь. Там он и выступил уже вполне сложившимся адептом идеи объединения некатолических христианских церквей. Но церковнорелигиозные планы были в ту эпоху лишь идеологической формой, за которой выступало определенное политическое содержание: план создания обширной антигабсбургской коалиции, преимущественно восточноевропейских сил (Трансильвании, Молдавии, Валахии, запорожского казачества, Московского государства, Швеции, а также Венеции и др.). Другой заветной целью Русселя было получить разрешение Московского государства на свободную «персидскую торговлю». Из Константинополя Руссель в роли посла Бетлена Габора прибыл в Москву[781], а оттуда ко двору Густава-Адольфа, находившегося уже в Германии, затем в Лифляндию и Москву уже в качестве посла Густава-Адольфа и т. д. Руссель проявил гигантскую политическую активность для осуществления, в частности, ближайшей цели — организации русско-шведского союза против Польско-Литовского государства. Его называли впоследствии главным инициатором Смоленской войны. После смерти своего последнего официального патрона, Густава-Адольфа, Жак Руссель уехал в Голландию, в 1634 г. через Москву вернулся в Константинополь, оттуда — в Венецию (где многие годы находился в изгнании герцог Роган). Вернувшись опять в Константинополь, очевидно, в связи с новым восстановлением и усилением Кирилла Лукариса, Жак Руссель умер там в 1636 г.