Трилогия Уильяма Фолкнера

В числе проявлений того, что можно назвать крахом провинциальной ограниченности в творчестве Фолкнера, следует назвать очень интересное вторжение "русских мотивов" в эти чрезвычайно американские по содержанию и по духу книги. Поступая клепальщицей на судостроительную верфь, Линда, как уже говорилось, стремится "строить транспорты для России". В рассказе о войне в Испании, где погиб муж Линды, американский скульптор, специально упоминается в числе других, отдавших жизнь за свободу испанского народа, "...один русский - он был поэт и, наверное, стал бы лучше Пушкина, только его убили...". Наконец (что показывает не случайный характер этих русских интересов Фолкнера) он делает одного из главных действующих лиц трилогии (и одного из наиболее близких себе ее героев) В. К. Рэтлифа американцем русской крови. Его инициалы В. К. означают Владимир Кириллович; этим именем, как рассказывает Фолкнер, нарекают уже в течение нескольких поколений старшего сына в семье Рэтлифов в память об основателе рода, русском человеке, попавшем в США в конце XVIII века и женившемся на американской девушке. (Следует заметить, что эта "русская фантазия" Фолкнера не является фантазией. В наших архивах в последнее время открыты документы, показывающие, что в период войны американцев за независимость в США действительно находились русские люди. Фолкнер, как обычно, обнаруживает здесь очень хорошую осведомленность в устной традиции своих родных мест, которая, очевидно, и сохранила память о русском поселенце.)

В "Городе" и в "Особняке" Фолкнер, в отличие от "Деревушки", стремится к единой манере повествования и к более прозрачной художественной форме. Повествование в "Городе" ведется от имени трех действующих лиц - В. К. Рэтлифа, Гэвина Стивенса и Чарльза Маллисона, - попеременно сменяющих один другого в качестве рассказчиков. Каждый окрашивает свой рассказ своим особенным взглядом на жизнь, личной манерой мыслить и передавать свои впечатления. В зависимости от принятой в данный момент позиции рассказчика меняется и видимый участок изображаемой действительности. Рассказчики часто ссылаются один на другого; подчас как бы вступают в спор между собой; рассказ переходит в диалог. Однако писатель вовсе не хочет дробить повествование, напротив, он ставит перед собой задачу сохранить его единство. С этой целью он систематически "пропускает" все узловые, а порой и второстепенные события романа через всех участников этого коллективного рассказа. В "Особняке" дополнительно вводится и коррегирующий голос "от автора".

Для характеристики персонажей, которые мало участвуют в действии трилогии, но играют тем не менее в нем важную организующую роль, избранная Фолкнером манера повествования имеет особое значение. Так, женская притягательность Юлы и ее женская отвага - которые являются, по замыслу автора, вызовом не только Сноупсам в собственном смысле, но и моральной "сноупсовщине" в целом, - знакомы читателю почти исключительно по рассказам о ней. Читатель должен верить, что она вторая Елена Троянская, что, благодаря ее присутствию, Йокнапатофский округ является, собственно говоря, "Иокнапатофско-Аргивским округом", как острит Рэтлиф. Однако когда образ Юлы-Елены дается сперва в восприятии Гэвина Стивенса, вся жизнь которого подчинена безнадежной и самоотверженной любви к Юле, затем Рэтлифа, также захваченного чарами Юлы в той мере, в какой может поддаться увлечению его сдержанная натура, и, наконец, Чарльза Маллисона, мальчика-подростка, для которого вся история Юлы - легенда, связанная с жизнью старших друзей, мнения и чувства которых он привык ценить и уважать, образ этой женщины, словно схваченный на скрещении трех прожекторов, приобретает необыкновенную убедительность. И хотя красота ее ни разу не была описана автором, уже не вызывает сомнения, что она была такова, что "заставляла каждого юношу никогда до самой старости не терять надежду и веру, что, может быть, перед смертью он наконец удостоится ради нее испытать все несчастья, все горести, а может быть, и пойти на гибель".

При всем том несомненно, что, многократно повторяя уже рассказанное, с новыми вариациями или привнося в рассказ новую точку зрения, автор не всегда исходит из одной лишь сюжетной необходимости или логики повествования. Видно, что изображать один и тот же предмет несколько раз, меняя освещение и ракурс в поисках живописного эффекта, доставляет ему, как художнику, немалую радость; подчас это увлекает его как самостоятельная задача. Как бы пи оценивать подобную манеру Фолкнера, несомненно, что он не стремится к "головоломке" и не проявляет по отношению к читателю никакого намеренного "коварства". Наоборот, он стремится в трилогии донести до читателя как можно полнее мысли и чувства, рождаемые в нем жизнью родной страны, свою тревогу, свое раздумье.

Трилогия Уильяма Фолкнера, ставшая его идейно-творческим завещанием, не только дает широкую и содержательную картину американской действительности, но также по основным своим тенденциям тяготеет к литературе современного критического реализма.