Тринадцать дней летом

В больнице Оле было всё знакомо и привычно, она точно знала всю её многогранную жизнь не только снаружи, но и внутри, поскольку работала в этой системе. Медицинские сёстры пользовались её услугами и добротой, когда узнали, что по профессии она медик. Способствовал этому и рассудительный характер девушки. Ей поручали списывать лекарства. В «тихий час» Оленька не отдыхала, а занималась скучным занятием, медсёстры в это время смотрели в ординаторской сериалы.

Ещё одну жительницу палаты, Тимофеевну, Оленька возила в инвалидной коляске в туалет в конце коридора, хотя это было обязанностью санитарки. Алёна не раз задумывалась о том, почему Тимофеевна с просьбами обращалась обычно к Ольге, а не хотела беспокоить лишний раз санитарок. Естественно, не потому, что Ольга сама медик, а потому, что чувствовала душевное тепло и доброту девушки. Это чувствовали все, кто находился рядом.

Глава пятая

Тимофеевна пришла в больницу месяц назад. На своих, хотя и больных, но достаточно крепких, ногах. Сейчас на больничной койке она часто вспоминала последние радостные события в своей нелёгкой жизни. Было это в декабре, отмечали пятидесятилетие. Две её взрослые дочери устроили торжество. Ей тогда казалось, что это своего рода награда за все её невзгоды. После того, как в стране начало происходить что-то не совсем понятное, как на всех перекрестках не утихали разговоры о больших доходах, что приносили поездки в Польшу, муж бросил работу на заводе, который большую часть рабочего времени сейчас простаивал, и начал регулярно ездить в Польшу. Возили за границу спиртные напитки, сигареты, водители – горючее, продавали там в тридорога. Тот, кто был особенно изобретателен, умудрялся придумать хитрые тайники, и когда просто везло, возвращался домой с приличной суммой денег. Муж тоже в начале приезжал домой с достойным заработком. Не забывал про гостинцы, подарки дочкам, жене. Дома постоянно были овощи, фрукты, сладости, которые в магазинах появлялись редко. Всё чаще из поездок возвращался не совсем трезвым, стал раздражительным, часто утаивал и прятал деньги. Однажды ночью в страшный мороз два друга буквально внесли его в квартиру на руках. Как потом выяснилось, муж провёл несколько часов на улице, да ещё в лёгкой осенней обуви. Начались хождения по больницам. Обмороженные ступни отняли неудачно, началась гангрена. С завода Тимофеевна уволилась, устроилась техничкой в школе, где можно было работать по вечерам. Денег не хватало, мужу становилось всё хуже. Как-то в разговоре врачи намекнули, что надежды почти нет.

После похорон она несколько раз съездила в Польшу сама. Иногда ей даже везло, её не проверяли так тщательно, как её попутчиц. Когда рисковала и упаковывала сигареты в сумку, таможенник с особенным старанием ощупывал её со всех сторон. Когда в сумке было строго ограниченное нормами количество товаров, а под одеждой в целлофановых пакетах – несколько литров спирта, женщина-таможенник с неподдельным интересом искала запрещённый для продажи товар в сумке. Эта удачливость и подтолкнула Тимофеевну к окончательному решению – она оставила школу, стала одной из пассажирок, которые пересекали границу по нескольку раз в неделю. Поезда обычно отправлялись ночью, были переполненными, часто приходилось ехать стоя. Расстояние, в общем, было небольшим, но двойной осмотр пограничников и таможенников с двух сторон затягивался до полуночи. После того, как запрещённый товар удавалось перевести через границу, нужно было ещё доставить его в какой-нибудь небольшой польский городок и постараться продать как можно дороже.