Тринадцатая реальность (СИ)

Покинув императорский кабинет, Апраксин направился к выходу из Александровского дворца, где его поджидал бронированный «Медведь».

– Едем на Итальянскую к Шуваловым, – приказал он шоферу, открывшему начальству дверцу. – Проверься, как обычно.

Поездив по улицам и не обнаружив «хвоста», шофер высадил графа возле парадного входа дворца. Через несколько минут он уже входил в одну из гостиных, где его ожидал сорокалетний граф Иван Павлович Шувалов.

– Рад вас видеть, Петр Николаевич! – поздоровался хозяин. – Присаживайтесь и говорите, какая у вас нужда. К сожалению, вы ко мне без дела не приезжаете.

– Слишком много дел, Иван Павлович, – ответил Апраксин. – Вы правы, я к вам по делу. Пройдем в кабинет?

– Если недолго, то можно поговорить здесь, – сказал Шувалов. – Прослушивания здесь нет, а слуг я удалил.

– Можно и здесь, – согласился Апраксин. – Хочу спросить, вы долго намерены тянуть?

– Есть мнение начать этой зимой, – осторожно сказал Шувалов, – но есть и возражающие. А в связи с чем ваш вопрос?

– Я не могу никак не реагировать на акции, которые устраивает ваш брат! – недовольно сказал Апраксин. – Боевому крылу не терпится себя проявить, а меня не сегодня-завтра уберут. Я понимаю, что это ненадолго, но если на мое место кого-нибудь посадят, нашим людям в департаменте будет сложнее оказывать вам поддержку.

– Я скажу Петру, – пообещал Шувалов. – Эти устранения не его инициатива, они были в планах Совета, но если за вас взялись всерьез...

– Только что имел счастье лицезреть Государя Императора, – сказал Апраксин. – Мне дали десять дней, а потом укажут на дверь. Еще одного француза могли простить, но эти англичане были лишними.

– Француз мешал лично вам, – возразил Шувалов, – а англичане мешали финансовой группе. Вы не думали что-нибудь сфабриковать? Например, повесить на Мещерских еще одно убийство? Устройте перестрелку и сожгите автомобиль с какими-нибудь телами.

– Это не так легко сделать, как вам кажется, – ответил Апраксин. – Все мои люди сидят на руководящих постах, а оперативники, как правило, ни во что не посвящены.

Они услышали приближающиеся шаги и замолчали. Открылась дверь, и в гостиную вошел Петр Павлович Шувалов, который возглавлял боевое крыло Братства. Он был на три года младше брата и заметно выше ростом.

– У нас гость! – воскликнул он, увидев Апраксина. – Рад вас видеть, граф! Вас еще из-за нас не выгнали?

– Выгонят через десять дней, – ответил Апраксин. – Только меня, в отличие от вас, это не радует.

– Вы серьезно? – спросил отбросивший шутливый тон Петр. – Плохо, если так. Мы ожидали шума, но поменьше. Не думали об операции прикрытия?

– Не с кем мне ее проводить, – сердито сказал Апраксин. – В этом мои возможности ограничены. По Дюкре работали вы, я вам только помог.

– Теперь мы вам поможем, – пообещал Петр. – На этот раз даже не понадобится ваше содействие.

– Что ты надумал? – спросил брат.

– Опять использовать Мещерских, – засмеялся Петр. – Купим в предместье небольшой дом, оформим продажу на те дни, когда мы их вывозили, а потом заселим. Пять подходящих тел найдем в морге, пожар устроить нетрудно, труднее будет сфабриковать улики, и подбросить их полиции, чтобы было достоверно и не вызвало вопросов. Ладно, справимся, не впервой.

– Как-то это выглядит несерьезно, – с сомнением сказал Апраксин. – Я бы не поверил.

– Вы профессионал, – возразил Петр. – И сомнения могут быть у ваших профессионалов, а ваша задача – сделать так, чтобы они ни с кем своими сомнениями не делились. Они все заинтересованы в том, чтобы закрыть эти дела, потому что вашей отставкой могут не ограничиться.

О своей смерти я узнал в конце августа. Мы уже прижились в городке, познакомились с большей частью его жителей, а с некоторыми, можно сказать, подружились. По вечерам чуть ли не каждый день ходили в гости к соседям или приглашали их к себе. Отец выздоровел, но временами еще побаливало плечо. Он не сильно утруждал себя комментариями к законам, а больше проводил время с профессором Сухановым. Мама завела столько подруг, что вызвала удивление у всех, кроме моей жены, которая не знала ее прежней жизни. В столице у матери были только две приятельницы, да и к тем она ездила редко, а здесь ее трудно было застать дома. Ольга тоже обзавелась подругами и с нетерпением ждала начала занятий в гимназии. Исключением в семье стала Вера. Знакомых у нее было много, но она ни с кем из них не стремилась общаться, почти все время проводя со мной. Но я был занят работой и не мог уделять ей много времени, а у нее никаких дел не было. Даже уборку в доме теперь делала нанятая для этого женщина.

– Почему ты ни с кем не дружишь? – спросил я, обеспокоенный ее безразличным видом. – Нельзя же все время сидеть рядом со мной и слушать тарахтение машинки! Возьми хоть почитай книгу или газету.

– Не хочу я их читать, – отказалась она. – А свои газеты читай сам: нет в них ничего интересного.

Ее нежелание читать газеты оказалось благом. Если бы она тогда это прочла, не знаю, чем бы все кончилось. Первым сообщение прочитал отец и тут же позвал меня.