Тринити

Коридоры гостиницы «Россия» были очищены. Всех случайных прохожих, зевак, стаффов и проплативших за полгода вперед жильцов служба безопасности оттерла к западному подъезду, а носилки с Макароном, покрытые белой простыней, были спешно вкачены в машину «скорой помощи», поданную к восточному. Белую «скорую», как черные мухи, облепили тачки с мигалками. Кортеж без всяких визгов направился в Миколино.

На огромном земельном участке вовсю возводилась задуманная Пересветом ферма красоты, милосердия и долголетия. Наряду с фундаментами домиков для будущей клиентуры имелось уже совсем почти выстроенное местечко — домик для гостей. Там планировалось укладывать спать веселых товарищей, которые в перспективе должны будут приезжать на капустники к своим стареющим учителям.

Настя поселилась с Владимиром Сергеевичем в деревянном бунгало. К вечеру туда доставили Бека. Собака не нашла в хозяине никаких изменений запросто кинулась на грудь Макарону и своей страшной массой свалила его на землю. Не рассчитал Бек. Он не ожидал, что хозяин, обыкновенно выдерживающий подобные собачьи нежности и припадки, теперь вдруг надломится и упадет. Но все закончилось благополучно — Бек вылизал лицо хозяина, и шалость была ему прощена.

— Бек, милый, родной, дорогой! — ластился к нему Макарон.

На свете сегодня было два существа, которые оставались любимыми и преданными Владимиру Сергеевичу до конца — Настя и Бек. Если брать по большому счету. На уровне белка.

Когда все рассредоточились по спальным точкам, Бек для ночлега выбрал место на пороге бунгало, где уединились Настя с Макароном.

Настя сегодня как-то особенно волновалась перед сном. Готовилась, долго купалась в ванне с душистыми ароматами трав. В полночь она пробралась к Владимиру Сергеевичу в кровать и приникла — нежно и тепло, чтобы, как она задумала, ласками вернуть его на землю, в мужественное и твердое существование, о котором они мечтали, когда сходились. Он был не против и даже очень старался, только смущался, и от смущения у него как-то все смазывалось, сразу куда-то все исчезало. От стыда он бросился к компьютеру, распаролил дневник и начал по электронной почте гнать куда-то гигабайты писем. Потом пустился в объяснения. Настя успокаивала его, и это его еще больше раздражало. Усугубило ситуацию то, что он вспомнил момент из своей жизни. Как в отрочестве его откупорила девица, будучи старше на три года ей был 21 год, а ему, соответственно, 18. Она его подловила. Тогда-то у него все и случилось впервые. Она — этот рыжий UP! — была тощей и гибкой. Они уединились на каком-то чердаке и, когда она уселась сверху, а ему велела гладить ее повсюду, он попросил ее включить свет, чтобы рассмотреть детали. Для этого ей требовалось изловчиться, нащупать в темноте над головой лампочку Ильича, и ввернуть ее поглубже в патрон. Она долго крутилась на нем, ища лампочку, и все на этом и закончилось. Ему стало не до чувств и до не ощущений, он просто не хотел уже ничего видеть. А ей как раз наоборот хотелось результата. Свет загорелся. В первый раз в жизни Макарон видел воочию женское тело. Его только одно смущало — рыжие волосы там, куда рывками устремлялся его взгляд. Ему стало противно. На следующую ночь девица снова влезла на чердак и стала затаскивать подростка Макарова на себя. Он был до того обескуражен случившимся вчера, что ударил ее головой в подбородок, как парня. У нее пошла кровь, и она назавтра рассказала всем на улице о том, что произошло. Наутро Макарон уехал поступать в военно-медицинское училище.

Сегодня с Настей он ощутил ту же неприязнь, как будто на месте Насти был тот самый рыжий UP! И именно поэтому, считал он, у него с Настей сегодня все смазалось. Ему стало противно как и тогда, но он сдержал себя, чтобы не ударить Настю. Дело в том, что у Насти там тоже оказалось рыжо. И Макарон словно зациклился на этом, он пытался спешно объяснить все это Насте, рассказывал давнюю историю несвязными кусками — с середины, с конца, но только не с начала. Потому что мотивы и причины его прокола тогда еще не были выверены жизнью. Настя плакала и льнула к нему, а у него сквозь голову текли совсем другие мысли и слезы. Он отстранил ее и направился к двери. Вышел на порог к Беку и просидел там до утра.

Утром на правах директора строящегося кондоминиума в гости к Макаровым пришла Шарлотта Марковна. Ей уже было доложено о случившемся. Она занималась вопросами заселения комплекса и была рада первым клиентам. Строительство объекта заканчивалось, и сюда вскорости должны были прибыть известные пожилые артисты, забытые звезды и параспортсмены.

Шарлотта Марковна присела рядом с Макароном. Бек легонько рыкнул.

— Прости, — сказала она, — я думала, ты меня бросил, и не выдержала.

Владимиру Сергеевичу не удавалось уловить нить затеянного ею разговора.