Тритон и Саламандра

Известное дело: в другой мир просто так не попадёшь, нужно пройти некие ворота, совершить определённый ритуал, чем-то пожертвовать, может быть, даже ритуально умереть и воскреснуть. Одному это не обычно под силу, и нужно прибегнуть к посторонней помощи. Но есть такие, кто, не спрашивая вас, хватает чужую душу и швыряет её в прошлое или в другое измерение.

Сонгала очутилась на дне бассейна. Вода была холодной и тёмной, и со дна водоёма размером десять на четыре метра было видно, что поверхность морщится от дождя и ветра, и свет фонаря рисует беглые узоры, и что там стоит человек с сигаретой в зубах, который через несколько секунд бросит окурок в воду. Она сидит на дне, держась за скобу и, когда убийца уйдёт, оттолкнётся ногами и всплывёт, и посмотрит на свои белеющие в темноте руки, и вспомнит озеро двух лун – верхней и водной луны – близнеца верхней, и поймёт их связь, и то, о чём верхняя луна предупреждала её. Луна сказала: не верь, если хочешь остаться живой. Твоя кровавая жертва принята, ты посвящена. Я – воздух, моя сестра – вода, ты принадлежишь нам. Но бойся водных посланцев, – сказала воздушная луна. А водная луна возразила: – Нет, бойся тех, кого сама создашь.

Странный сантехник отвёл взор, и её вышвырнуло из той реальности, которая была давно забыта и похоронена. В руке осталось несколько чуть влажных листков, она разжала пальцы, но листки не отклеивались, и она сунула их в карман халата. Рабочий не заметил кражи, также занятый засовыванием того, что походило на блокнот без скрепок в карман рубашки, оказавшейся под униформой – удивительно приятного зеленоватого цвета, с мелкими перламутровыми пуговицами. Потом он прошел на кухню, повозился там, проверяя соединения труб пол раковиной, снова вернулся в ванную и приступил к работе, не обращая на нее никакого внимания.

Сонгала оставила мастера возиться с краном. На кухне она включила электрический чайник и, сунув в рот кусочек восточной сладости, бездумно уставилась в окно. День обещал быть просто великолепным, машин было мало, но на Окружной, если присмотреться, они шли потоком. У начальства, как известно, выходные начинаются с пятницы. А такие как этот рабочий трудятся и по субботам. Она прислушалась. Из ванной доносились рабочие звуки: звяканье, скрип, урчание крана, потом журчание воды, успокоившее его, как жена усмиряет злость голодного работяги-мужа лаской голоса и борщом. Она прошла в комнату, села за свой стол, разлепила листки и вгляделась в рукописный, слегка влажный текст, на котором буквы начали расплываться. То, что она увидела, мало удивляло, она привыкла к совпадениям. Это были стихи, по крайней мере на одном из них, и она прочла их, решив, что за такие деньги, что сейчас отдаст этому грабителю, имеет полное и безоговорочное право составить мнение о стиле. Сонгала имела к писательству прямое отношение. Первое стихотворение о какой-то саламандре с огненным хвостом, носило немного эротический характер. Так-так. В ней заговорили: знаток поэзии, редактор и рецензент. Но разбираться со слабыми виршами времени не было. То, что она прочитала на втором листке, оказалось не стихами, а заклинанием, в этом не было сомнения. То ли отворот, то ли отвод глаз. И почерк другой. Интересно. Но это даже читать опасно, можно саму себя заговорить. Сонгала зевнула. У нее немного кружилась голова и громко стучало сердце – последствия внезапного пробуждения. Скорей бы это трудяга ушел.

Когда звуки в ванной стихли, она решила посмотреть на новый смеситель. Однако в ванной комнатке её ждал сюрприз. Там на полу лежало то, что можно было назвать ящерицей или тритоном, но по размерам это был скорее крокодил, который при виде женщины взмахнул хвостом и изогнулся. Она смотрела на него, пытаясь понять: это игры воображения или то, что оставил ей сантехник? Может, это послание высшей силы, играющей с нами, как с детьми?

– Привет, – сказала она растерянно.

– Привет, – ответило существо.

Кран был открыт, из него текла вода. Сонгала, перегнувшись через тритона, правой рукой закрыла кран, в то время как левой пыталась запахнуть халат, под которым у нее ничего не было. Что же делать с этим чудовищем? Может, предложить угощение?

– Рыбу будете? – спросила Сонгала. Тритон двинул хвостом, но ничего не ответил. Что же с ним делать? Ввоз экзотических животных в страну запрещён, и ей придётся обосновывать появление этого монстра. Что он такое? Это подарок поэта, а значит, просто поэтический приём. Может, метафора? Фу-уу, нет. Символ? Нет, увы. Олицетворение? Возможно. А точнее всего, пожалуй, воплощение. Если исключить сон, который она видит, уснув за столом.

– Только она мороженая, – честно предупредила Сонгала. Она уже испытывала к земноводному странное влечение.

– Не надо, – сказал тритон. – Иди лучше ко мне.