Триумф графа Соколова

— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о вашей страсти. Играть могу только под интерес. У меня есть с собой немного денег, — показал пухлый бумажник. — А что у вас, сударь, имеется?

— Вольно вам смеяться над несчастным колодником! — На глазах расчувствовавшегося после хорошего вина Тюкеля блеснула слеза. — В моем кармане лишь вошь на аркане.

Соколов, оставаясь невозмутимым, продолжал:

— Я ставлю пять сотен против сведений о Семене.

Тюкель надолго задумался. Потом осторожно спросил:

— А что вас, господин полицейский полковник, конкретно интересует?

— Совсем немного: в каком игорном притоне можно разыскать его?

Как влюбленный страстно ласкает предмет своих вожделений, так истосковавшийся по картам Тюкель гладил колоду. Он ничего не ответил. Лишь спустя минуту недоуменно уставился на Соколова:

— А вы разве игрок?

— Нужда припрет, петух яйцо снесет! — туманно отвечал сыщик.

— Что я должен делать? — задумчиво протянул Тюкель. Он сложил трубочкой губы, пожевал, усмехнулся: — Впрочем, Аполлинарий Николаевич, это ваш выбор. Я готов. — Поднял палец вверх. — Но сами понимаете, мои сведения полугодовой давности. Это вас устроит? Если вы проиграете, я забираю деньги и вы больше ко мне не пристаете с этим Семеном.

— Согласен.

Тюкель усмехнулся:

— Признаюсь, ваш интерес меня удивляет. Семен? Что он может? Ну, режет салат. Это когда идет ложная тасовка. Шулер делает лишь вид, что тасует карты, а на самом деле оставляет их в прежнем порядке. Смотрите, Аполлинарий Николаевич, показываю!

Руки Тюкеля замелькали с невероятной скоростью, карты так и летали. Рассмеялся:

— Глядите, все карты остались в первоначальной раскладке. Но это, уверяю вас, совсем просто. Да, Семен это делает. И еще может работать филаж. Это когда надо выдернуть вместо верхней иную карту. Вот так, игрок двигает большим пальцем левой руки несколько карт назад и выдергивает снизу нужную — полное впечатление, что она лежала сверху. А больше ничего он не умеет. Ни сенсирования, ни транспортировки, даже на ложном разрезе его ловили и били по голове. — Вдруг встрепенулся. — Или Семен замешан в мокрухе, когда зарезали лавочника Овчинникова? Слух был, но, вероятно, это параша. Семен не способен на мокрое дело.

Соколов терпеливо дослушал тираду и лениво спросил:

— Играть будем?

— Охотно!

Метал Соколов. За ним с легкой усмешкой наблюдал Тюкель, предвкушавший легкую победу. После долгого отлучения от игры он испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение. Подобное испытывает путник, проделавший мучительный переход через пустыню и достигший морского берега. И впрямь карта шла к нему отличная.

Тюкель вскрыл карты, с торжеством растянул рот в улыбке.

— Тридцать одно. — Он победительно уставился на Соколова.

Сыщик соболезнующе вздохнул:

— Тридцать два!

Забрал деньги с банка, засунул в бумажник. Развалился в кресле, уперся взглядом в Тюкеля.

— Ну?

Тюкель налил себе мадеры, медленно вытянул ее, прошелся по камере и, вздохнув, произнес:

— Семена настоящая фамилия Маслобоев. Зовут его Мишка. Он родом из Симбирска. Каким-то боком связан с революционерами. Кажется, родственник и земляк кого-то из большевистских главарей. Но подробностей я не знаю. Я с Мишкой мало знаком. Мне лишь смутно известно, что года два назад он бежал из Петербурга, где его, кажется, хотели арестовать за мошенничество.

— Где его можно увидать?

— Номер дома точно не помню, но однажды я на своей коляске подвозил его во 2-й Щипковский переулок, недалеко от Гурьевской богадельни. Человек он несерьезный, глуповатый. Может, по этой причине пользуется у женского пола успехом.

Соколов пожал руку Тюкелю:

— Желаю не терять терпения и надежды! За сведения не благодарю — я их выиграл. Сенсирование, транспортировку и все прочее я делать, кажется, умею.

У Тюкеля вытянулось лицо.

— Ну и ну, я вас даже не заподозрил. Вы игрок, видать, высокого класса.

— Я играю наверняка, — признался Соколов. Он взял со стола колоду и по воздуху пустил ее из одной руки в Другую. То же самое сделал за спиной, не уронив ни одной карты.

— Н-да! Поздравляю. — Тюкель бросил выразительный взгляд на сигары. — Аполлинарий Николаевич, позволите еще одну?

— Заберите коробку — для вас принес! Я табачный дым терпел только ради вас. Пусть, думаю, хороший человек насладится. И прихватите с собой все, что осталось после нашей трапезы. Да, эти две бутылки шато-мутона тоже. Угостите товарищей по камере.

Тюкель задумался. Растягивая слова, произнес:

— Но как могу им объяснить?

— Из самых сложных положений всегда есть прекрасный выход: сказать правду. — Пожал арестанту руку: — Вы настоящий игрок, ибо умеете платить долги.

Глава III

ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ

Любовь при свете лампы

Следующим утром, не сказав в охранке ни слова, в самом прекрасном настроении сыщик выскочил на морозную улицу, остановил извозчика и понесся по адресу, названному Тюкелем.

Оказавшись на Щипке, стал опрашивать дворников. И почти сразу повезло. Выяснилось, что Кашица-Маслобоев снимает дом, принадлежащий какой-то Агриппине Дудкиной, мещанке. Отыскал и тамошнего дворника, разгребавшего снег большой деревянной лопатой.