Триумф красной герани. Книга о Будапеште

Начинается улица справа от большого желтого здания, регулярно провоцирующего типичный будапештский диалог: «А это что? Дворец? – Это? Дом. Люди живут». Имя его – «Анкер», якорь. Ближе к вечеру никакого указателя не потребуется. Группами, парами и поодиночке, местные жители и туристы, вида разгульного и приличного, молодые и нет – все пешеходы вливаются в эту улицу, как вода в проложенный для нее канал, и надо лишь следовать за идущими впереди.

Поверх голов видно: дома на улице старые, и то, что можно отреставрировать, активно реставрируется. На месте того, что уже не вернуть, встают плотно, как новый гардероб в прихожую, отели, офисные центры и хостелы. Встают вровень, по красной линии, не выше окружающей застройки, с типичным будапештским смирением, предписывающим новым зданиям держаться в тени старых. На одном таком старом доме в начале улицы – рельефы в духе одомашненного бидемайером ампира: младенцы-путти предаются ежедневным мещанским занятиям, разжигают печку, что-то рисуют. Это один из немногих «допотопных» домов Пешта, то есть переживших наводнение 1838 года. Отреставрированный, жилой.

Когда же и реставрировать уже невозможно, и сносить жалко, появляется компромиссное решение – монументальные росписи по старым стенам, особенно в этом районе. И на улице Румбах Шебештьен, что справа, мелькнет на брандмауэре портрет императрицы Елизаветы: это уже Эржебетварош, город Елизаветы.

Еще шаг – и перед путешественником распахивается жерло дворов Гожду. Эта анфилада из старых пештских двориков, протянувшаяся от улицы Кирай до улицы Доб, за последние пять лет обросла ресторанами и кафе, как жарким летом обрастает стена диким виноградом. Ночи Гожду-удвар не знает, как не знает паузы в праздниках: Рождество по юлианскому календарю плавно переходит в Хануку и Новый год, они – в Рождество православное, а оно – в Новый год по-китайски, и где-то между ними вклинится еще стартующий отсюда же забег голых Санта Клаусов. Это зимой. В прочие времена года поводов не требуется вовсе: столики с бодрой готовностью с утра и до утра ждут желающих приобщиться к вечному празднику в жанре «выпить и закусить». «Будьте готовы! – Всегда готовы!»; кто ж знал, что это про уличные кафе…

Следующий дом – о другом. В нем тоже кофейни, тоже кондитерские и сменяющие друг друга магазинчики цветов или модных дизайнерских штучек или секонд-хэнд, или все сразу. Как обычно, посередине фасада – двери, ведущие во внутренний дворик. И внезапно табличка: «Во дворе – стена гетто». Все стены Будапештского гетто при освобождении Красной армией были разрушены, этот фрагмент восстановлен – как память. Нужно дождаться, когда дверь откроет кто-нибудь из жильцов, и пройти внутрь. Стена будет дальше, во втором дворике. Удивительным образом именно она, сложенная из грубых камней, чередующихся с полосами кирпича, выглядит самой ухоженной. На лестнице же там темно и почти не осталось штукатурки, и насквозь проржавели ограды галерей. По двору бегают цыганские дети, без интереса и стеснения поглядывающие на незнакомцев: иностранные гости в этом дворе не редкость.

Еще шаг, и направо сворачивает улица Казинци, та самая. Кафе, дом с мемориальной доской, сообщающей, что здесь были отпечатаны первые венгерские игральные карты, хореографическое училище, два пивных двора (на стене – многометровое изображение чем-то закусывающего Минотавра, напротив – графическая композиция про Будапешт и сова в полете), ресторан в автомобиле, бар «Liter» и напротив бар «Méter», где алкоголь продают метрами (и можно провести между ними выходные, выясняя, сколько литров в метре и метров в литре), перекресток, откуда раньше было видно Жужанну в дверях «той» овощной лавки, а теперь готовится новая роспись, Ортодоксальная синагога, кошерный ресторан, полуподвальная галерея андеграундной живописи, кошерная пиццерия, Педагогический университет, Музей электротехники, совмещенный с рестораном «Тесла», двор уличного фастфуда, ритуальная иудейская купальня-миква и знаменитая ромкочма «Симпла», где пиво, музыка, молодежь, лавки, сделанные из отслуживших свое скейтов, и диваны из распиленного пополам «Трабанта», светильники из икеевских пластмассовых ведер, пиво. И туристы со всей Европы.

Если туда, вправо, на улицу Казинци, все же не сворачивать (хотя хочется), а пойти дальше, вперед, то вплоть до бульвара будет тянуться кусок улицы, по которому можно судить, какой она была года два-три тому назад. Это тот случай, когда бессмысленные граффити на стенах не вызывают обиды и раздражения: дома в таком состоянии, что граффити их, пожалуй, даже украшают.