Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Талант великих русских живописцев столько же недосягаем для Пикассо, как достижения в балете таких звезд, как Кшесинская, Павлова, недосягаемы для Хохловой.

Конечно, все это мое личное мнение. Но мое ли только? Ведь никто не проводил опросов среди русских людей на тему, что они считают искусством — творения выдающихся русских живописцев или полудетскую «сверхгениальную мазню», мутным потоком изливающуюся к нам с Запада и, увы, находящую последователей в России?

Семейная драма несостоявшейся балерины

Казалось, Ольга Хохлова и Пабло Пикассо обрели счастье в супружестве. Они поселились во Франции на Ля Беси. Подрастал сын. Художник трудился над холстами, сразу становившимися дорогостоящими, не покладая рук. Это не полотно Василия Дмитриевича Поленова «Золотая осень» или «Христос и грешница», это же не Карл Брюллов — «Последний день Помпеи», это же не «Девятый вал» Ивана Айвазовского и не «Дорога во ржи» или «Сосновый лес» Ивана Шишкина, это не «Грачи прилетели» Алексея Саврасова, это не тысячи шедевров русских художников. Это «Чтение» Пикассо — мазня, изображающая его любовницу Мари Терезу Вальтер, которая якобы заснула с книгой на коленях. Не было бы подсказки и не понять, что изображено. Не указано только, из какого разряда любовница — из «богинь» или из «половых ковриков». Это «Женщина, сидящая в саду». Хотя не видно ни сада, ни женщины, а более напоминает уродливую надувную игрушку современного производства.

Но он писал. Его талант раздували такие же вот «мастера», как те, что сшили наряд для «голого короля». Мастерская была прямо в доме, и потому он почти постоянно мог быть с семьей. Мог, но…. Постепенно начался разлад в отношениях супругов.

Что же произошло? Возможно, Ольга чувствовала разочарование от того, что ей не удалось стать знаменитой балериной, и потому успехи супруга, которого стала активно раскручивать пресса, раздражали ее. Тем более она продолжала не признавать его творчество, относилась презрительно к холстам с непонятными изображениями и называла их не иначе как мазней.

Удивительно, но как раз это Пабло Пикассо не так уж и бесило. Вероятно, он понимал, что почем, и просто делал деньги, в модернистском извращении псевдорусских князей из грязи звучит, наверное, так: «Пабло рубил бабло».

Но еще более раздражало ее то, что супруг продолжал работать с Дягилевым и писать портреты русских балерин. Вот там он писал в классическом стиле. Значит, все-таки мог, когда нужно. Что там было у него с этими самыми его натурщицами, Ольга могла себе легко представить. Еще в первые месяцы знакомства она воочию убедилась в том, что артистки кордебалета не прочь пойти с Пикассо на весьма и весьма близкие контакты. Однажды это едва не окончилось разрывом. Но Пикассо каким-то образом сумел оправдаться.

Вот чашу терпения переполнило, когда художник перевез всю семью в Монте-Карло, чтобы готовить декорации для Дягилева, а сам занялся писанием портретов солисток антрепризы.

Дягилев посоветовал Ольге подумать о возвращении на сцену. Но опять же, опять ничего не предложил, кроме кордебалета. Ну как же можно?! И возраст не тот уже. Нет, она не готова была становиться снова рядовой танцовщицей.

На сцену она не вернулась, а потом и на спектакли ходить перестала. Отказывалась от приглашений на выставки супруга. Это привело к тому, что между ней и Пикассо пролегла пропасть, которая все более и более углублялась. Ольга же стала устраивать скандалы, мучить подозрениями, ревностью.

Пабло Пикассо терпел долго, но постепенно стал чувствовать, что думает лишь об одном — как же поменьше общаться со сварливой и не в меру ревнивой женой.

История умалчивает о том, насколько справедливы были подозрения супруги. Но, надо думать, что дыма без огня не бывает, особенно если учесть любвеобильный характер Пикассо.

Однажды скандал разразился такой силы, что художник, в раздражении хлопнув дверью, выбежал на улицу.

Пришел в себя лишь на небольшой городской площади, где стояла маленькая сцена, на которой отплясывала девушка в цыганском наряде. Она исполняла танец Эсмеральды из «Собора Парижской Богоматери».

Его узнали и стали звать присоединиться к зрителям, но он ни с кем не хотел общаться, покинул площадь и быстрым шагом пошел по бульвару. И неожиданно столкнулся с голубоглазой девушкой, которая чем-то сразу понравилась ему.

— Как ваше имя? — спросил Пикассо.

— Мария Терез Вальтер! — ответила девушка и тоже задала вопрос, пронзив взглядом: — А вас?

— Господином… — ответил он, не называя своего имени.

Они пошли рядом. Просто шли и ни о чем не разговаривали. Мария Терез Вальтер даже не знала, что он художник. Но говорили об искусстве. О современных картинах и полотнах классических.

— Вы часто бываете на выставках? — спросила девушка.

— Не очень часто! — уклончиво ответил Пикассо.

— Вам какое искусство нравится? Современное или классическое? — снова спросила незнакомка.

— И современное, и классическое искусство… — сказал Пикассо.

— А что-нибудь из классики вы читаете? — спросила девушка.