Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Мнение автора подтверждается стихотворением «Дубравы, где в тиши свободы…»:

Дубравы, где в тиши свободыВстречал я счастьем каждый день,Ступаю вновь под ваши своды,Под вашу дружескую тень.И для меня воскресла радость,И душу взволновали вновьМоя потерянная младость,Тоски мучительная сладостьИ сердца первая любовь.Любовник муз уединенный,В сени пленительных дубрав,Я был свидетель умиленныйЕе младенческих забав.Она цвела передо мною,

И я чудесной красотыУже отгадывал мечтоюЕще неясные черты,И мысль об ней одушевилаМоей цевницы первый звукИ тайне сердце научила.

Перевод эпиграфа с немецкого таков: «О волшебство первой любви!..». Это строки из стихотворения «Первая любовь» немецкого поэта Кристофа Мартина Виланда (1733–1813), издателя первого в Германии журнала литературы и искусства «Германский Меркурий».

Они написаны во время поездки в Царское Село и навеяны воспоминаниями о первой любви. Иные полагают, что они посвящены любви к графине Наталии Викторовне Кочубей, в замужестве Строгановой (1801–1855), но есть все основания предполагать, что все-таки посвящены они балерине Наталье Овошниковой.

Ей же посвящено и стихотворение «К молодой актрисе». Начинает поэт с упоминания о знаменитой французской драматической актрисе Ипполите Клерон (1723–1803).

Ты не наследница Клероны,Не для тебя свои законыВладелец Пинда начертал;Тебе не много бог послал,Твой голосок, телодвиженья,Немые взоров обращеньяНе стоят, признаюсь, похвал

И шумных плесков удивленья;Жестокой суждено судьбойТебе актрисой быть дурной;Но, Хлоя, ты мила собой…

То есть артистические дарования Натальи Овошниковой оценены совсем невысоко и даже предречено: «Тебе актрисой быть дурной».

Но искупает то, что она «мила собой», что сулит «любовникам утехи».

А это уже другое дело…

Итак, венцы перед тобой,И несомнительны успехи.Ты пленным зрителя ведешь,Когда без такта ты поешь,Недвижно стоя перед нами,Поешь — и часто невпопад.А мы усердными рукамиВсе громко хлопаем; кричат:

«Bravo! bravissimo! чудесно!»Свистки сатириков молчат,И все покорствуют прелестной.

Ну и далее в том же духе… Главное, что

Все шепчут: ах! как хороша!Увы! другую б освистали:Велико дело красота.О Клоя, мудрые солгали:На сцене с миленькой актрисой,Жать руку ей, надеясь бытьЕще блаженней за кулисой.

Ну, то есть брала только красотой. Не техникой танца, не талантом балерины, а красотой. Даже, наверное, не балерины — это звание еще надо было заслужить, а танцовщицы.

Отношения же Пушкина с Натальей Овошниковой можно увидеть через его же стихи.

Свет-Наташа! Где ты ныне?Что никто тебя не зрит?Иль не хочешь час единый

С другом сердца разделить?Ни над озером волнистым,Ни под кровом лип душистымРанней — позднею поройНе встречаюсь я с тобой.Скоро, скоро холод зимнийРощу, поле посетит;Огонек в лачужке дымнойСкоро ярко заблестит;Не увижу я прелестнойИ, как чижик в клетке тесной,Дома буду гореватьИ Наташу вспоминать.

Поэт, по подсчетам биографа, посвятил этой своей любви пять стихотворений. Это немало! Но ни одного из них не опубликовал. Может быть, не хочет, чтобы кто-то прикасался к его первой любви? Но ведь к другим-то увлечениям прикасаться дозволял. Мало того, публиковал стихотворения, посвященные любви ранней. Именно ранней. По его собственной градации, первой любви предшествовала любовь ранняя.

Впрочем, поговорим о ней несколько дальше. Пока же завершим размышления о судьбе балерины, возлюбленной поэтом.