Трое из Леса. Вторая трилогия

Казначей поднес факел к светильнику в стене. Тряпочный промасленный фитиль загорелся сильным оранжевым светом, но казначей оставался с факелом, почтительно подсвечивая Мраку. Мрак все еще ошалелым взором обводил этот гигантский зал-пещеру, полный сундуков, ларцев, скрынь.

– Всего лишь раз в месяц, – сказал за спиной Щускарь извиняющимся голосом. – Это не так часто Ваше Величество снисходит к этому презренному злату. Да и у нас оно долго не задерживается… хе-хе…

Мрак подошел к ближайшему сундуку, замка нет, хотя изящные дужки на месте.

Не придумав ничего умного, спросил тупо:

– А где замок?

Казначей с самым виноватым видом развел руками:

– Ваше Величество так часто заглядывало в этот сундук, что… рассердилось на замок и перестало им пользоваться.

Мрак откинул крышку. Сундук пуст, даже чист, словно после ограбления его еще и выскоблили изнутри. А то и вылизали.

– Можешь не объяснять, – буркнул он.

Он перевел взгляд на другие сундуки, пошел осторожно, крышки приподнимал справа и слева, везде пустые. А то, что он принимал за золотые кружочки монет, тускло блестящие в багровом свете факела, оказывалось всего лишь орнаментом.

Казначей следовал по пятам, сочувствующе вздыхал. Мрак прошел вдоль стены, все сундуки оказались пустыми. Посмотрел на оставшиеся под стеной напротив. За спиной сдержанно вздохнуло.

– И там все так же?

– Так же, – ответил казначей печальным голосом.

– Сколько же я должен взять?

Он напрягся, но казначей ничуть не удивился, развел руками:

– Если Ваше Величество так и не решилось повысить жалованье, как просит Геонтий… то две тысячи золотых монет, а если повысили, то три.

– А здесь найдется хоть одна монета?

Казначей кашлянул, промямлил:

– Разве что где-то в щель провалилась… но в сундуках, ларях – вряд ли. Вам в прошлый раз уже не хватило, помните? Пришлось задержать выплату денег армии. Вы сказали, что заплатите сразу за два месяца. К счастью, раньше у нас такого не было, армию не обманывали, так что вам… то есть нам, поверили. Вот эти два месяца пришли…

Мрак чувствовал себя так, словно потолок над ним затрещал, огромные глыбы ужа падают, вот-вот обрушатся всей тяжестью на плечи. И не удержать, разве что успеет выпрыгнуть в сторону.

– Вот что, – сказал он веско, – вот что… Я как-то совсем забыл, что сегодня выплата. Понимаешь, звездное небо – это так прекрасно! С ним обо всех мелочах жизни забываешь. Вот я и забыл про эту мелочь… сколько, ты говоришь?

– Две тысячи, – ответил казначей тихо. – Или три.

– Я ж говорю, мелочь, – сказал Мрак. – На небе знаешь сколько звезд? Как-нибудь расскажу… Геонтию передашь, что жалованье войску – две с половиной. Три – это многовато, а две с половиной – в самый раз. Три тысячи – это грабеж! Моя казна такого не выдержит. Две с половиной тысячи – это и так слишком. Все равно пропьют.

Казначей покачал головой, снова развел руками:

– Что мне ответить?

– Буду думать, – объяснил Мрак. – Так и скажи, тцар изволит думать! То на звезды изволил, понимаш, а теперь изволит думать. Головой, понимаш? Может быть, те золотые статуи распилим на золото. Расплавим то исть. А то стоят, место занимают. Все время спотыкаюсь! Может быть, я воздумаю что-нить еще. Пойдем отседова, тут уже делать нечего.

В груди оставался холод, разрастался. Недовольство казначея понять можно, каждый понимает, что армия может прийти и поискать деньги сама. А если она придет, то уж точно найдет.

Светильник казначей на обратном пути погасил, а факел вернул стражу. Мрак отправился в главный зал, где он все еще не закончил прием, но одна мысль не давала покоя. Даже не мысль, а ощущение, что казначей где-то соврал.

Снова и снова перебирал его слова, вспоминал улыбку, виноватое выражение, снова слова, пока в памяти не всплыло насчет раза в месяц. Мол, только раз в месяц они заходят в эту казну.

Но почему же ноздри говорят ему… да что там говорят, просто орут!.. что в том помещении с сундуками и скрынями совсем недавно были люди?

В приемном зале за это время народу стало поменьше. То ли решили, что уже не вернется, то ли знали, что если пошел с казначеем, то вернется злой, раздраженный. Мрак в самом деле чувствовал сильнейшее желание кому-нибудь свернуть шею собственными руками. Вот прямо сейчас.

Аспард посмотрел внимательно и отступил за высокую спинку. Двое стражей вытянулись и преданно ели Мрака бесстыже сытыми, влюбленными глазами.

Из поредевшей толпы придворных вышел рослый человек в белоснежной одежде. Чистая, как снега на горных вершинах, она опускалась до самого пола, и казалось, что человек не идет по красной ковровой дорожке, а неслышно плывет.

Мрак скосил глаза на Аспарда, тот молчал, морда каменная, не догадался, что Его Величество нуждается в подсказке. Только и понятно, что жрец, да еще можно догадаться, что не простой, простые вообще дальше своих храмов не ходят. Да и выглядит не тем человеком, что долго пробудет в младших…

Жрец подошел, низко поклонился. Мрак делал вид, что слишком углублен в мысли, не сразу заметил, что перед ним стоит еще кто-то. Жрец кашлянул робко, снова поклонился.

– Ну че? – спросил Мрак.