Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»

— А, да-да. Видел. Он не произвел на меня впечатления делового человека.

— Молод? Да, согласен. Но голова у него умнейшая. Мечтает стать компьютерным гангстером мирового масштаба. Ну а мы ему помогаем как можем. Вот господин Лебедев для него будет лакомым кусочком. Это, впрочем, я повторяю, дело техники. Сейчас на повестке дня у нас — господин Ревич. Разберетесь с ним — сразу переключайтесь на поиски денег, в вашем ведении будут господа Барон и Рахманинов.

— Мне говорили, что должны состояться переговоры с Мясницким…

— Безусловно, они состоятся. Но чуть позже. Вы сами поймете, когда в этом возникнет необходимость. И вообще, не думайте на эту тему. Всему свое время. Ну, — он подошел вплотную к Звягину, — вы произвели на меня крайне приятное впечатление, господин Звягин. Надеюсь, что наше сотрудничество не будет иметь характер эпизодический. Впрочем, время покажет. Документы получите у секретаря. — Он протянул руку для пожатия, и Звягин почувствовал, что она у этого холеного аристократа вполне крепкая.

— Ну что, все вчетвером полетим? — Барон расхаживал по комнате широкими хозяйскими шагами.

Клещу не нравилось, что как-то само собой так вышло, что Энтони стал негласным вожаком их команды. Он, Таккер и тот, кого Энтони назвал своим начальником, — Рахманинов — тоже русский, но вполне американизированный гангстер, неприметный с виду, но явно себе на уме, — сидели в гостиной Клеща и разрабатывали стратегический план захвата сбежавшей с деньгами девчонки. Вдруг Клещу стало смешно — четверо взрослых мужиков, двое из которых полицейские, и далеко не самые тупые в Нью-Йорке, двое гангстеров, тоже пошиба явно выше среднего, ломают головы, как найти в Америке какую-то несчастную иммигрантку, пусть и с прытким русским приятелем.

— Ладно, Энтони, хватит суетиться. — Клещ встал с кресла. — Теперь наш ход. В Дилоне, говоришь? Очень хорошо. Завтра эта девчонка будет перед нами, а послезавтра мы вместе с ней будем снова в Нью-Йорке. Если бы майор не лез в это дело, нам бы и лететь туда не пришлось. И так бы взяли их, просто по звонку. Ну ладно. Кстати, Энтони, если не секрет, куда вы дели труп?

— Какая разница? Его не найдут, на этот счет можете быть спокойны. Значит, брать их решили вы. Знаете, у меня есть предчувствие, что так просто у нас не выйдет…

Барон вдруг словно потерял лицо, речь его стала прерывистой, неуверенной. Он почему-то огляделся по сторонам, посмотрел на стены. Потом резко поднял голову и сделал шаг в сторону, словно ожидал, что сверху на него что-то должно упасть.

Клещ и сам ощутил странное беспокойство, которое очень быстро переросло в страх. Он постарался сосредоточиться, чтобы найти причину своего нового состояния, которое напоминало панический ужас. Барон умолк, продолжая озираться. Таккер сидел совершенно бледный, вцепившись в подлокотники кресла. Рахманинов весь сжался, словно у него схватило живот, по белому, как у Милашки, лицу, градом катил пот.

— Господа, — дрожащим голосом выдавил Таккер, — не лучше ли нам выйти на свежий воздух?.. — Он вдруг вскочил и бросился к дверям.

— Стой, стой, дурак! — закричал Барон, но Милашка уже был в прихожей.

Клещу показалось, что потрескивают стены и потолок его дома, готовые в любую секунду обрушиться вниз и похоронить их всех. Он физически почувствовал на плечах тяжесть перекрытий, увидел, как крошатся его кости, лопается кожа, раскалывается череп и мозг разбрызгивается по Полу бурой липкой лужей. Стоять на месте стало решительно невозможно.

— Энтони, что происходит? — спросил он, стараясь оставаться хотя бы внешне спокойным, но голос прозвучал против воли слабо и нерешительно.

— Брюс, Брюс! — Барон весь дрожал. — Что ты чувствуешь, Брюс? — Он впервые назвал Клеща по имени. — Мне кажется, я схожу с ума!

Клещ слышал, как в прихожей Таккер возился с замком, — видимо, руки Не очень-то слушались напарника.

— Черт его знает, бред какой-то…

— Это не бред. Михаил, ты как?

— Херово… — Несмотря на ужас, почти целиком овладевший его сознанием, Барон отметил, что Рахманинов, никогда прежде не употреблявший бранных слов, сейчас позволил себе это. — Я считал, что в Нью-Йорке землетрясений не бывает… — продолжил дрожащим голосом Михаил.

— Стоп! — Барон прикрыл рукой глаза. — Парни, соберитесь! Внимание! Таккер! — снова заорал он в прихожую. — Таккёр, не двигайся! — Он кинулся к входной двери, которую Милашка наконец ухитрился открыть. — Не выходи на улицу!

Таккер, распахнув дверь настежь, не слушая Барона, выскочил на крыльцо и тут же, точно подломившись в коленях, рухнул назад, звонко стукнувшись головой о пол прихожей. Барон, прижавшись к стене, увидел, что во лбу Милашки чернела аккуратная дырочка.

— Всем сидеть на месте! — заревел Барон.

С неожиданной для его массивного тела легкостью он нырнул ласточкой через ступени крыльца. Впрочем, неожиданными его движения были только для Клеща. Рахманинов помнил, как здоровяк вел себя во время нападения на них черной шпаны.