Троя. Падение царей

– Царь жесток и эгоистичен, как всегда, – вздохнул Антифон. – Порой у него мутится в голове. Мы думаем, это из-за вина, потому что он почти не ест. Потом ему в голову приходят безумные идеи, такие, как эта. Гектор просто не обращает на них внимания. Но это… – он указал в сторону реки. – Приам все еще хитер, как видишь. Он не сказал об этом никому, кроме своих Орлов. А те покончат с собой, стоит ему отдать приказ.

К ним подошел микенский воин с мечом, красным от крови, выискивающий раненых врагов. Одиссей махнул ему, веля уходить.

Антифон некоторое время молчал, и Одиссей подумал, что он уже умер. Потом богатырь сказал с отчаянием в голосе:

– Троя падет. Ее нельзя спасти.

Одиссей печально кивнул.

– Агамемнон победит, и город падет. Как только мы достигнем великих стен, город будет осажден, это только вопрос времени. И тогда найдется предатель. Предатель всегда находится.

– Я думал, что Троя простоит тысячу лет, – слабым голосом сказал Антифон. – Было пророчество…

Одиссей раздраженно ответил:

– Всегда есть какое-то пророчество. Я не верю в пророчества, Антифон. Через тысячу лет Золотой город превратится в прах, стены его разрушатся, и дикие цветы будут расти там, где когда-то стоял дворец Приама.

Антифон слабо улыбнулся:

– Это как раз похоже на пророчество, Одиссей.

Царь наклонился к нему:

– Но Троя не умрет, Антифон. Я тебе обещаю. Ее история не будет забыта.

В его голове уже сплеталась история о гневе воина и смерти героя.

Теперь глаза царевича закрылись. Он прошептал:

– Я был предателем…

И умер.

Одиссей устало поднялся.

Он увидел, что воин, которого он отослал прочь, нашел другого троянца, жестоко израненного, неспособного спастись. Микенец пронзил его прямо в сердце, потом двинулся дальше. Увидев лежащего ничком в грязи молодого человека, он пошел к нему. Одиссей увидел, что у юноши рыжие волосы и на нем нет доспехов. Одна рука его слабо шевелилась, как будто он пытался перевернуться. Когда микенский воин поднял меч, Одиссей сказал:

– Стой!

Тот помедлил, с сомнением посмотрев на царя.

– Он один из моих людей, воин. Ты ведь знаешь меня?

– Ты Одиссей, царь Итаки. Все тебя знают.

Воин опустил меч и двинулся прочь.

Мальчик был облеплен грязью и кровью и, похоже, получил сильный удар по голове. Одиссей опустился рядом с ним на колени и помог ему перевернуться на спину.

– Ксандер! Никак не ожидал увидеть тебя здесь, – сказал Одиссей. – Снова геройствуешь, парень?

Ксандер внезапно очнулся и обнаружил, что лежит на песчаном берегу и уже наступил вечер. Он слышал шум волн, разбивающихся о скалы, отдаленный звук арф и флейт и тихие голоса неподалеку.

– Лежи тихо, дурак, – сказал глубокий голос, – и дай ране зажить. Она могла задеть жизненно важные органы.

– Тогда я мертвец, – ответил второй раздраженно. – Если я должен идти по Темной дороге, я не собираюсь делать это трезвым. Дай мне тот кувшин.

Голова Ксандера невыносимо болела, и, когда он попытался сесть, мир вокруг него покачнулся, и мальчик снова со стоном лег.

– Как ты себя чувствуешь, Ксандер? – спросил голос.

Ксандер чуть приоткрыл глаза и с удивлением увидел Махаона, смотревшего на него сверху вниз – лицо целителя было в тени, так как солнце светило ему в спину.

– Где мы, Махаон? – спросил мальчик. – Почему мы на берегу?

Он снова попытался сесть, на сей раз успешно. Оказывается, его кожаная сумка лежала у него под боком.

– Выпей, – сказал целитель и, встав рядом с ним на колени, поднес к губам Ксандера чашу со вкусно пахнущей жидкостью. Мальчик отхлебнул, потом жадно выпил все. Жидкость была теплой и напоминала на вкус, как ему подумалось, летние цветы. Он никогда не пробовал ничего такого вкусного.

Ксандер почувствовал, что в голове его немного прояснилось, и огляделся по сторонам.

Оттуда, где он сидел, он мог видеть только воинов: некоторые из них, раненые, лежали, другие сидели вокруг костров, смеялись и шутили. Черные корпуса кораблей, вытащенных на песок, заслоняли от Ксандера море, но он ощущал запах соли. В животе его все сжалось, когда он понял, где он.

– Мы на берегу, который вы зовете бухтой Геракла, и я не Махаон, – сказал лекарь.

Усевшись, он налил густую жидкость из глиняного горшка в чашу с водой, греющуюся над огнем. Потом поднял глаза. Ксандер видел теперь, что это не лицо его наставника, хотя двое мужчин были очень похожи. Этот человек был старше и почти лысый, и один его глаз выглядел странно – глазное яблоко было бледно-жемчужным.

– Меня зовут Подалириос, а Махаон – мой брат, – сказал целитель. – Ты, несомненно, знаешь его, Ксандер. С ним все хорошо?

– Нет, – печально признался мальчик. – Когда я в последний раз его видел, он был очень болен, господин. Хотел бы я, чтобы в моих силах было ему помочь. Он всегда был добр ко мне. Почему я здесь, среди врагов?

При этих словах раздался взрыв смеха, и кто-то сказал:

– Ты в лагере фессалийцев, мальчик. Ты должен гордиться, что ты с Ахиллом и его мирмидонцами, самыми прекрасными воинами в мире.