Троя. Падение царей

Тот, кто это сказал, был стройным молодым человеком со светлыми волосами, заплетенными в косу, притянутую концом к шее. Он смывал кровь с рук, но Ксандер догадался, что это чужая кровь, потому что на воине не было ран. Рядом с ним сидел огромный темноволосый боец, одетый в черное, а между ними лежал бритоголовый человек с заплетенной в косу рыжей бородой. Его грудь была перевязана, и Ксандер видел, как кровь просачивается сквозь толстые повязки, пятная белую ткань. Его взгляд лекаря отметил серый оттенок кожи этого человека и лихорадочный блеск в глазах.

– Подалириос, – спросил Ксандер целителя, – я не знаю, как я сюда попал, но могу я теперь вернуться в Трою?

Мужчины вокруг снова засмеялись, а Подалириос ответил:

– Зови меня Белоглазым, Ксандер. Все меня так зовут. Тебя принес сюда Одиссей с Итаки. Он нашел тебя без сознания на поле боя и доставил в безопасное место. И ты не можешь вернуться в Трою. Теперь ты лекарь и хирург воинов Фессалии. Это Ахилл, царь Фессалии, – целитель указал на одетого в черное гиганта, – и теперь ты его слуга.

Ксандер удивленно уставился на легендарного воина.

– Господин, – смущенно проговорил он, – я не жрец Асклепия, давший торжественное обещание помогать больным и раненым везде, где их найду. Я простой помощник Махаона. Я должен быть в Трое.

Ахилл нахмурился.

– Одиссей сказал мне, что ты тренировался вместе с Махаоном в Доме змей. Если такой знаменитый целитель посылает тебя на поле боя, чтобы помочь троянским раненым, он должен верить в твои навыки. И ты говоришь, что не будешь помогать моим раненым воинам? Тщательно обдумай свой ответ, мальчик.

Пристыженный, Ксандер сказал:

– Прости, господин. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.

Ахилл обратился к Белоглазому:

– На рассвете, когда мальчик отдохнет, отведи его в Радость царя. Там он будет полезен.

Целитель кивнул и двинулся прочь.

К костру подошел слуга, предлагая воинам блюда с мясом и пшеничным хлебом. Одно блюдо он поставил рядом с раненым, но тот не прикоснулся к еде, только жадно выпил свой кувшин вина. Ахилл показал на Ксандера, кивнул, и слуга подал мальчику еды. То была жареная свинина, подогретая в жирной подливке, с соленой хрустящей корочкой, очень вкусная. Ксандер почувствовал, как у него заурчало в животе от восхитительного запаха. Он вспомнил, что не ел весь день, вернее, весь вчерашний день. Ксандер подумал: а когда он вообще ел в последний раз? Потом забыл об этом и вонзил зубы в сочное мясо.

Пока воины ели, царило молчание. Потом Ахилл сказал раненому:

– Я велю перенести тебя в Радость царя, Тибио. Ночью на берегу может быть холодно. По крайней мере, там ты будешь под крышей.

Тибио покачал головой.

– Здесь, у огня, мне будет хорошо. Я не хочу быть наверху, с мертвыми и умирающими.

– Я царь и могу тебе приказать, – мягко проговорил Ахилл.

Тибио фыркнул.

– Ты сам хотел бы находиться там, в этом дворце муки?

Ахилл покачал головой и больше не заговаривал об этом.

Светловолосый воин толкнул его локтем.

– Мы ходили однажды туда, когда были детьми. Помнишь, посещали Радость царя вместе с твоим отцом? Я не знаю зачем.

Ахилл кивнул, прожевал мясо и проглотил.

– Помню, Патрокл.

– Тогда это было красивое место, – продолжал Патрокл, – белые стены, расписанные яркими картинами, изображавшими богов. Там были мягкие ковры на мраморных полых – я никогда раньше не видел таких ковров – и повсюду мерцали золото и драгоценные камни. То было удивительное зрелище.

Ахилл согласился.

– А теперь воины Агамемнона превратили это место в свинарник, – сказал он. Потом улыбнулся: – Помню, как нас отругали за то, что мы играли на высоком балконе, с которого упала Елена.

Патрокл с восхищенным удивлением покачал головой:

– Этого я не забуду и по ту сторону Темной дороги – как царевна бросилась навстречу смерти вместе со своими детьми.

Тибио фыркнул.

– Они бы все равно умерли, ее дети. Агамемнон позаботился бы об этом.

– Но Елена не должна была умирать, – заспорил Патрокл. – Несправедливо, что такая красавица разбилась о камни внизу.

Ксандер изумленно слушал этот разговор. Он встречался с царевной Еленой только один раз, в покоях Геликаона, когда Золотой был жестоко болен. Он видел пухлую, простую женщину с милой улыбкой. «Может, они говорят о другой Елене», – подумал он.

– Она не была красавицей, – задумчиво сказал Тибио.

– Нет, была, просто тебе не нравятся пышнотелые, Тибио, – с ухмылкой ответил Патрокл. – Ты любишь тощих женщин, похожих на мальчишек, – он подмигнул другу.

– Это верно, – дружелюбно согласился Тибио. – Но я имел в виду, что он не так красива, как дорогая шлюха…

Патрокл засмеялся, но вмешался Ахилл:

– Я знаю, что ты имел в виду, Тибио. У Елены и вправду не было красоты золотоволосой Афродиты. Она скорее походила на суровую и ужасную Геру, перед которой способны дрогнуть даже боги.

– Она заставила меня ощутить себя маленьким мальчишкой, – согласился Тибио. – Она была словно мать, которую любишь, но гнева которой страшишься. Остальные люди, что были на балконе, сказали то же самое. Все они толковали потом о ней.