Троянский кот

Лошадь, на шею которой повешены волчьи зубы, да не всякие, а от волка, зарубленного на скаку, несется быстрее ветра, но, прискакав куда хозяину следует, дрожит мелкой дрожью, едва не падая, и нужно поскорее те зубы снять, а лошади дать особой травы, которая не во всяком краю растет и не у всякого хозяина припасена бывает. Мастер Ожьер, имея знакомцев среди эфирных созданий, властью над ними всё же не обладал и приказать отнести себя в столицу никак не мог. Вот он и прискакал вместе с Ансельмом — хотя и с поразительной быстротой, но именно прискакал. И потому были оба одеты, как рыцарь с пажом. Впрочем, ежели кто полагает, что маг с учеником непременно ходят в звездных мантиях и колпаках, то от болезни его бестолковости нет лекарства.

— Слушай меня внимательно, — велела Маурина. — Сейчас Жалобный Маг и его хозяйка во дворце. Я сделала всё, чтобы они туда попали и не всполошились, пока ты не прибудешь. И сдается мне, что там произойдут удивительные вещи.

До дворца было рукой подать — Маурина назначила мастеру Ожьеру свидание на берегу неширокой реки, а дворец стоял по ту сторону. И для мага, имеющего способы предельно обострять свой слух, происходящее в том дворце было, словно бы строчки на пергаменте, когда по росчерку определяешь имя писца.

— Госпожа казначейша с ворожеей Лобой совещается, — сказал, прислушавшись, мастер Ожьер. — Лоба если чего плетет, так оно у нее всегда лиловым отливает… таким красновато-лиловым, пурпуровым…

— Это они о зелье совещаются, — усмехнулась Маурина. — Чтобы парня родить — так у всех ворожеек полные закрома снадобий, а для девчонки — ни единой веточки, ни единого листочка! А это — премудрый Фалькет.

— Вот тоже затейник… — проворчал мастер Ожьер. — Такое вечно слепит, что оно сквозь воздух со скрипом протискивается! Услышишь скрип вроде несмазанных дверей — так и знай, Фалькет над заклятием трудился!

— А это — кто? — Маурина так спросила, что мастер Ожьер понял — вот тут-то и начнется самое любопытное.

Он вслушался как только мог внимательно.

— Посвистывает… Погоди! Да это же мастер Жербер! Вот диво-то! Отыскался!

— Жербер, да не тот! Ты ничего странного в этом свисте не слышишь?

И услышал-таки это самое странное мастер Ожьер, и вытаращил глаза, и уставился на Маурину в превеликом недоумении.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он, даже несколько охрипнув от волнения. — Ежели бы мастер Жербер жил в землях сарацинских и подал такой вот голосок, я бы поклялся, что проклятые сарацины из него евнуха сделали!

— А я тебе нечто куда более несуразное сообщу, — заявила Маурина. — Была я во дворце, и едва ли не всех видела, кто туда по случаю будущей свадьбы собрался, и прямо тебе говорю — мастера Жербера там нет!

— Что же это такое? Голос его есть, хоть и ущербный, фамильные, от деда полученные заклинания звучат, а самого — нет?

— Выходит, что так! И вот что я тебе еще скажу — померещился мне еще один голосок… Когда я Жалобного Мага впервые увидела и услышала, мне не до того было — сам понимаешь… Но когда его потом опять в ход пустили — тут уж я ушки на макушке держала. И знаешь ли что? Тоненько так валерьяной потянуло…

— Валерьяной? Еще одна пропажа нашлась? — обрадовался мастер Ожьер. — Но… уж не хочешь ли ты сказать, что… Что?!

— Только то, что оба они в беду попали!

Маг и волшебница насторожились — во дворце творилась какая-то диковинная суматоха, и не только неуловимые отсветы да отзвуки заклятий до них долетели, но и вполне земные крики с воплями, и даже грохот, скрежет и треск!

— Ох, попадись мне тот, кто их похитил и спрятал! — Мастер Ожьер прямо зарычал. — А мы-то их сколько искали?!? Кто бы ни объявился в Септимании из заморских чародеев — быть ему сей же час битым! Ансельм! Веди коней!

— Ты собираешься брать в конном строю королевский дворец? — спросила Маурина.

А спрашивать-то было и незачем, и так ясно — именно это он собирался сделать!

А ежели кто полагает, что маги сидят по башням, скрючившись и надувшись, как старые сычи, и пальцами загогулины плетут, так пусть присоединится к превеликой армии невежд, знающих о магии только то, что безграмотные монахи понасочиняли — а им, монахам, вера есть лишь тогда, когда пишут про любовные непотреб- ства!

Подлинный маг молод, статен, ловок, взор у него ясный, и тяжелым мечом он поигрывает, как тростиночкой. Ну, точно так же, как мастер Ожьер верхом на вороном жеребце! И в радость им добрые кони, честная веселая битва, славный противник. Уж ежели это почуют — так даже многоумные волшебницы-майстры, наиспособнейшие из волшебниц, садятся в седло — вот как Маурина, премного довольная, что юбка у нее в ногах не путается. А уж про учеников, про мальчишек, и говорить нечего.

— Учись, как это делается, сынок! — сказал мастер Ожьер и дал коню шпоры.

* * *

Ох, не следовало даме Берте требовать от Изоры, чтобы та с Жалобным Магом оказалась одновременно в двух местах!

Ибо ежели Жалобный Маг на своей игрушечной лютне в одном месте тоненько играет, то в другом его, следовательно, нет, и рыдать от жалости там нипочем не станут.