Трон Знания. Книга 4 (СИ)

— Хочешь посмотреть? — спросил Хёск, немного подумав.

— Хочу. Но из паланкина ничего толком не видно.

— Значит, прогуляемся пешком.

Спустившись с террасы, они долго шли по саду. Молчание угнетало, однако Малика не решалась его нарушить и терпеливо ждала, когда верховный жрец сам поведает о причине визита. Хёск пришёл явно не для того, чтобы показать ей, за каким окном находится спальня Иштара.

— С твоим приездом во дворце много чего изменилось, — наконец проговорил Хёск. — Раньше вся Обитель Солнца принадлежала мужчинам. Здесь находятся залы для совещаний и приёмов, кабинеты советников и военных начальников. За порядком следил тайный советник. Иштар оторвал от его угодий кусок и отдал Хатме. Кто такая Хатма? Откуда она взялась?

— Откуда?

Хёск остановился:

— Ты не знаешь, кто такая Хатма?

— Я с ней не знакома, — ответила Малика, теребя уголок чаруш. — За каким порядком она следит? В Обители живу только я.

— А твои служанки?

— Они тоже бывшие кубары Иштара? — спросила Малика и прикусила язык.

Хёск издал короткий звук, похожий на лай:

— Ну вот… а говорила, что не знаешь, кто такая Хатма.

— Я сказала, что с ней не знакома. — Малика посмотрела по сторонам. — Мне лучше вернуться.

— Мы почти пришли, — произнёс Хёск и двинулся дальше. — Знаешь, кто следит за порядком в Приюте Теней?

— Нет, — ответила Малика, еле поспевая за ним.

— Фейхель. Мать хазира. И знаешь, почему?

— Почему? — спросила Малика растерянно. С чего вдруг жрец разоткровенничался?

— Только там она в безопасности. Шедар брезговал ходить в Приют.

— Он угрожал ей?

— Он всем угрожал.

— Тогда не понимаю, почему Иштар доверил ему подготовку к коронации?

— Братские чувства.

Малика хмыкнула. Чувства Иштара покоятся под неподъёмной плитой — под его безмерной хитростью. Хёску ли этого не знать?

— Его отправили на остров? — спросила она.

— Со дня на день отправят.

Замедлив шаг, Малика покосилась на Хёска. Зачем он придумал сказку о ненависти Шедара к матери? Не было ненависти. Ракшады не знают своих матерей. Мать для них пустое место. И вдруг осенило: жрец пытается её предупредить. Конечно! Иштар приставил к ней доносчицу Кенеш, которая знает единый язык Краеугольных Земель. Поселил не во дворце шабир, как положено, а в Приюте Теней. Затем заманил в Обитель Солнца и окружил её своими верными самками. Потом, припугнув Зрячими, заставил вывернуть душу. Он пришёл к ней в спальню посреди ночи…

Малика сжала в кулаке голову тигра. Надо перебраться к Галисии, туда Иштар не сунется. Внутренний голос зашептал: «Жить в страхе — значит жить в рабстве. Завтра страх станет сильнее, послезавтра — ещё сильнее. И ты уже не вырвешься из клетки, не вылезешь из норы, куда загнал тебя твой страх».

В полном молчании они дошли до кованых ворот; над ними радугой выгнулся мостик с высокой балюстрадой — переход из одной части дворца в другую. Воины распахнули створы. Малика и Хёск ступили на безлюдную площадь, в центре которой в небо извергался фонтан. Краем глаза Малика увидела фрагменты скульптур, но не стала их рассматривать и ни разу не оглянулась, пока не приблизилась к каскаду белых чаш, оплетённых гирляндами каменных звёзд. Ополоснув руки в тёплой воде и стряхнув с чаруш брызги, обернулась.

Это был не дворец. Фасад здания представлял собой белоснежный мраморный горельеф — панорамное изображение грандиозной битвы людей, зверей, птиц и химер. Кони мчат во весь опор, львы вгрызаются в их бока, спруты опутывают щупальцами слонов, носороги вонзают рога в акул, орлы разрывают когтями гигантских жаб, змеи обвивают остовы кораблей… И везде люди: бьются на мечах, карабкаются на мачты, кричат в небо, вытаскивают раненых из-под туш животных, оплакивают погибших. Разъярённые тигры охраняют золотые арочные двери, ведущие во дворец.

Малика долго шла вдоль закольцованного здания, рассматривая поле битвы. Наконец горельефы сменились барельефами. Барельефы плавно перетекли в настенный ажурный рисунок. За всё время не встретилось ни одного окна — они находились с внутренней стороны дворца.

— Хёск, — произнесла Малика и остановилась.

— Слушаю, шабира.

— Хочу вернуться к нашему разговору.

— Вообще-то, я всё сказал.

— Ты высказался, а я — нет.

Хёск склонил голову к плечу:

— Говори.

— Не втягивай меня в свои дела. Я не хочу вариться в вашей… — Малика хотела сказать «каше», но не смогла подобрать на шайдире подходящего слова. — В вашей кастрюле.

Хёск насупился:

— В какой кастрюле?

— В твоей. Я приехала короновать Иштара, и я это сделала. Надо совершить паломничество? Хорошо, я уважу хазира, хотя с б'oльшим удовольствием отправилась бы домой. Мне всё равно, какие ты придумываешь ходы, чтобы удержать власть. И всё равно, кто будет править Ракшадой: Иштар или ты. Вы друг друга стоите.

— Твои речи полны яда, — вставил Хёск.