Тропа к Чехову

Туркина Екатерина Ивановна, Котик; в начале рассказа 18 лет. «…Розовая от напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшим на лоб, очень понравилась ему» («Ионыч», 1898).

Тфайс Ульрика Чарлзовна, гувернантка в доме помещика Грябова, «высокая тонкая англичанка с выпуклыми рачьими глазами и с большим птичьим носом, похожим скорей на крючок, чем на нос». «Одета она была в кисейное платье, сквозь которое сильно просвечивали тощие желтые плечи. На золотом поясе висели золотые часики» («Дочь Альбиона», 1883).

Тютюев, доктор, «высокий и в высшей степени тощий человек со впалыми глазами, длинным носом и острым подбородком» («Шведская спичка», 1883).

Удодов Петя, «двенадцатилетний мальчуган в сером костюмчике, пухлый и краснощекий, с маленьким лбом и щетинистыми волосами» («Репетитор», 1884).

Урбенин Петр Егорыч, управляющий графским имением, «плотный приземистый человек с красным жирным затылком и оттопыренными ушами» («Драма на охоте», 1885).

Уклейкий, молодой художник, пейзажист, «живущий на даче у обер-офицерской вдовы». «Волосы до лопаток, борода растет из шеи, из ноздрей, из ушей, глаза спрятались за густыми, нависшими прядями бровей» («Талант», 1886).

Усков Саша, «молодой человек 25 лет, из-за которого весь сыр-бор разгорелся» («Задача», 1887).

Усков, чиновник казенной палаты, «человек молчаливый, недалекий и ревматический» («Задача», 1887).

Усков, полковник. «Господа, кто говорит, что фамильная честь предрассудок? Я этого вовсе не говорю» («Задача», 1887).

Устимович, доктор, «высокий сухощавый нелюдимый человек, который днем сидел дома, а по вечерам, заложив назад руки и вытянув вдоль спины трость, тихо разгуливал по набережной и кашлял». Секундант на дуэли («Дуэль», 1891).

Федотик Алексей Петрович, подпоручик. «Сегодня уйдут три батареи дивизионно, завтра опять три – и в городе наступит тишина и спокойствие» («Три сестры», 1901).

Федюшка, сын столяра. «…Выделывал с нею (Каштанкой. – М. Г.) такие фокусы, что у нее зеленело в глазах и болело во всех суставах» («Каштанка», 1887).

Фениксов-Диамантов, антрепренер, «тощий человек с лицом отставного стряпчего и с большими кусками ваты в ушах»

(«Юбилей», 1886).

Фениксов-Дикобразов 2-й, известный чтец и комик. «…Знаменитость лежала у себя на кровати и со злобой глядела на висячую лампу» («Средство от запоя», 1885).

Фетисов, художник.

«– А я к вам с просьбой, – начал он, обращаясь к Клочкову и зверски глядя из-под нависших на лоб волос. – Сделайте одолжение, одолжите мне вашу прекрасную девицу часика на два!» («Анюта», 1886).

Филенков Вася, писарь, «молодой человек с щетинистыми волосами и синими мутными глазами, с холодным потом на лбу и с таким выражением, как будто вылезал из глубокой ямы, в которой ему было и темно, и страшно» («Ворона», 1885).

Финкс Франц Степаныч, городской архитектор. «Русский человек, ничего не поделаешь!.. У русского кровь такая… Очень, очень ленивые люди! Если б все это добро отдать немцам или полякам, то вы через год не узнали бы города» («Обыватели», 1887).

Фирс,

лакей в доме Раневской, старик 87 лет. «Что-то ослабел я. Барин покойный, дедушка, всех сургучом пользовал, от всех болезней. Я сургуч принимаю каждый день уже лет двадцать, а то и больше; может, я от него и жив» («Вишневый сад», 1904).

Халявкин, музыкант, первая скрипка, неисправный плательщик в меблированных комнатах «Тунис» («Жилец», 1886).

Ханов, «мужчина лет сорока, с поношенным лицом и с вялым выражением». «…Уже начинал заметно стареть, но все еще был красив и нравился женщинам. Он жил в своей большой усадьбе один, нигде не служил, и про него говорили, что дома он ничего не делал, а только ходил из угла в угол и посвистывал или играл в шахматы со своим старым лакеем. Говорили про него также, что он много пил» («На подводе», 1897).

Хлыкин Досифей Андреич, «маленький худенький человечек в пестром сюртучке, широких панталонах и бархатной жилетке, узкоплечий, бритый, с красным носиком» («Последняя могиканша», 1885).

Хлыкина Олимпиада Егоровна, «дама лет сорока, высокая, полная, рассыпчатая, в шелковом голубом платье». «На ее краснощеком весноватом лице было написано столько тупой важности, что я сразу как-то почувствовал, почему ее так не любит Докукин» («Последняя могиканша», 1885).