Тропой человека

– Ты вызвала его для изучения корабля? – спросил Верон. – Нам стоило бы скоординировать нашу работу.

– В том числе, и боюсь, что корабль, на котором передвигалась твоя принцесса, опознан как обыкновенный земной ионолёт. Был произведён от двух до пяти лет назад, после чего похищен и переоборудован, лишившись всех заводских систем коммуникации и геопозиционирования.

– Я так и знала! – торжествующе воскликнула Олби. – Это самые настоящие ворюги, а никакие не пришельцы.

Верон спросил, нахмурившись:

– Это твой космотехник определил?

– Ракеш – высококвалифицированный специалист. У меня нет повода подвергать сомнению его выводы.

– Но это не объясняет феномен её ДНК, – заметил Верон. – К тому же, мне не удаётся определить язык, на котором она говорит.

– Решить вопрос с ДНК – это ваша с доктором Олби задача. Что касается языка – я могу подобрать опытного лингвиста для вашей команды, – ответила Джен.

– Мы будем ждать его в самое ближайшее время, – сказал Верон. – А что с твоим космотехником? Он к нам присоединится?

– Основная задача Ракеша – выяснить причину аварийной посадки спутника, который, видимо, и заинтересовал нашу гостью, но она неаккуратно действовала при маневрировании на малой высоте. Я готова к запуску видеосвязи, – сообщила Джен.

Олби отставила пробирки в сторону и подошла ближе к центральному дисплею, на котором появилось изображение с головной камеры патрульного робота. За спинами исследователей, в помещении изолятора, Хейзи приподняла голову и тоже внимательно следила за экраном.

Судя по ракурсу и наклону изображения, робот лежал на земле. Сквозь высившиеся над ним кроны деревьев земли достигали лишь редкие лучи лунного света. Он не двигался, но камера очень удачно охватывала место посадки спутника и ворованного ионолёта – смутные силуэты их корпусов были видны в кадре, а вблизи них валялось несколько выломанных кусков обшивки. Земля вокруг аппаратов была изрыта выдернутыми из неё корневищами. Был хорошо различим в полумраке и космотехник, что-то старательно ковырявший внутри груды металла, судя по всему, являвшейся остатками спутника. Но рядом с ним, чуть позади, на выкорчеванном из земли стволе сидел ещё один человек.

– Джен, кто это? – спросил Верон.

– У меня нет данных. Информационный чип не обнаружен.

– Немедленно дайте команду роботу его задержать! – воскликнула Олби.

– Доступ отсутствует.

– Код отказа? – спросил Верон.

– Входящая связь по глобальным каналам не осуществляется.

– Но при этом работает исходящая?

– Очевидно, коммуникационный модуль повреждён.

– И весьма талантливо. Судя по тому, что мы видим, в этом замешан твой космотехник, – предположил Верон.

– Его медицинские показатели говорят против этого. Учащённый пульс, повышенное артериальное давление. Высокий эпинефрин.

– Уровень глюкозы? – уточнила Олби.

– Девять миллимоль на литр.

Олби впечатлённо присвистнула.

– Ему страшно, – констатировал Верон.

– Получены звуковые данные. Оптимизирую шумоподавление.

Через пару мгновений на всю лабораторию раздался внешне спокойный голос Ракеша, волнение которого выдавалось лишь редкими скачками интонации:

– …Тогда кто-то впервые и высказал это предположение, потому что всё больше учеников проваливало этот экзамен. Хотя они и были полностью готовы теоретически, а для механических навыков им, скорее, просто нужна была практика – тем не менее, компьютер принимал решение о запрете на пилотирование.

– Почему? – спросил неизвестный.

– Кто знает! Может, по психологическим причинам, или по медицинским, а может, кто-то просто не хотел допускать всех желающих к ручному управлению ионолётами – алгоритм расчёта результатов всегда держался в секрете. В общем, это породило сомнения.

Наконец Ракеш встал и медленно подошёл к незнакомцу, аккуратно протянув ему извлечённую из корпуса спутника деталь. Тот приподнял её над головой, стараясь лучше разглядеть в лунном свете, а потом сказал:

– Сомнения рождают истину.

– Возможно. Только мне всё равно уже никто не объяснит, что на самом деле тогда произошло.

– Я тебе объясню, – многозначительно произнёс гость, взглянув в лицо космотехнику, отчего регистрируемые Джен графики физиологических показателей последнего вновь запрыгали до пороговых значений. – Они отняли у тебя крылья – вот что произошло.

– Ну, летать я могу. Не могу только управлять…

– Слизнячья чушь! – воскликнул незнакомец так озлобленно, что космотехник тут же пожалел о сказанном. – Они вытерли ноги об твоё желание летать, вышвырнули твоё мнение в помойку, даже не прикрываясь своими фальшивыми тестами, – он приблизился к Ракешу, и его глаза пылали искренней яростью от услышанного. – Они сказали, что ты недостоин быть пилотом. И ты это принял.

Казалось, история Ракеша всерьёз задела незнакомца, и он, с досадой покачав головой и оглядевшись вокруг, будто ища на что-то ответа, продолжил: