Тропою тайн

— За несколько минут без нас с ней ничего не случится, — заверила Кейт мужа, натянуто улыбнувшись, и взяла его за руку. — Почему бы нам не выпить кофе?

Уилл кивнул и вышел вслед за ней из палаты. В конце коридора они сели за столик, потягивая дрянной кофе. Уилл делал вид, будто читает «Уолл-стрит джорнал», а Кейт притворялась, что они супруги средних лет, с нетерпением ждущие появления внука. Оба молчали. Говорить было не о чем — все уже решено. Как ни странно, Уилл, по-видимому, смирился с тем, что приемной матерью его внука станет Элли.

Кейт вдруг осознала, что глубоко сочувствует мужу. Еще недавно она сердилась на Уилла, считая, что он взвалил на нее ответственность за поступок, в котором виноваты они оба. Но теперь, глядя, как Уилл склоняется над газетой, рассеянно пробегая глазами по строчкам и читая о событиях, происходящих на другом конце света, Кейт поняла, что быть обремененным заботами лучше, чем слепым. В заботах она черпала силу. А Уилл даже не отдавал себе отчет в том, что их ожидает.

Почувствовав, что больше ни секунды не усидит на месте, Кейт все же заставила себя выдержать еще пятнадцать минут. Наконец она поднялась и положила ладонь на плечо Уилла.

— Подожди здесь, а я пойду проведать ее. — Кейт поразилась тому, как властно и твердо прозвучал ее голос. Наверное, и Уилл заметил это. Кивнув, он опять углубился в газету.

Едва Кейт вошла в палату дочери, воображаемая проволока, которая не давала ей распасться на части, вдруг лопнула.

Знакомая женщина сидела на стуле у постели, обтирая полотенцем лоб Скайлер. Женщина, которую Кейт не видела лет пятнадцать, но отчетливо помнила ее лицо.

Элли почти не изменилась. Она постройнела, но морщин у нее не прибавилось. Не исчезла и печаль в глазах.

— А где Микки? — спросила Кейт дрогнувшим голосом. Ничего другого ей не пришло в голову.

— Скоро вернется. — Поднявшись, Элли озадаченно всмотрелась в лицо Кейт. — Здравствуйте. Я Элли Найтингейл. — И она протянула руку.

Сдавленным полушепотом Кейт ответила:

— Да, помню. Мы знакомы. — «Глупо отрицать это», — решила она. Скайлер не узнала Элли, поскольку с тех пор, как они впервые встретились в больнице, прошло много лет. Но рано или поздно мать Скайлер узнает все.

Элли нахмурилась и кивнула:

— Да, кажется, я где-то видела вас.

— Это было давно. — Во рту у Кейт пересохло. — Мы познакомились в Лэнгдонской больнице в восьмидесятом году. Вы работали там, а мою дочь привезли на срочную операцию.

— О Боже, как я могла забыть! Так это были вы… да, да, теперь я вспомнила. Как давно это было! Сколько пациентов я повидала за это время! Но ваша девочка… — Она посмотрела на Скайлер так, будто увидела ее в первый раз. И кровь сразу отхлынула от лица Элли. Низким, срывающимся голосом она продолжила: — Теперь все встало на свои места. Мы сразу почувствовали, что знаем друг друга с давних пор. Это возникло с первой минуты.

От ее слов по спине Кейт пробежали мурашки.

«Как ты можешь смотреть на Скайлер и ничего не замечать?»

А потом Кейт поняла, в чем дело. Увидев Скайлер и Элли рядом, любой заметил бы сходство между ними, но только если бы присмотрелся. Глаза Скайлер были светлее, а черты лица — тоньше, чем у Элли. Губы Элли были более чувственными, а волосы — чуть темнее. Скайлер выдавали только руки, точная копия материнских: крупные, почти мужские, с плоскими широкими ногтями на концах суживающихся пальцев.

Кейт старалась не смотреть на них, но ничего не могла с собой поделать. Завороженная, она уставилась на крошечную ямку на большом пальце Элли.

Молчание нарушила Скайлер.

— Мама, это я попросила миссис Найтингейл приехать, — смущенно призналась она. — Я хотела, чтобы Элли была рядом, когда появится ребенок… ее ребенок.

— Может, мне подождать в коридоре? — спросила Элли, глядя на Кейт в упор. На Элли был темно-лиловый свитер, на фоне которого ее кожа казалась бескровной. Но несмотря на болезненную бледность, она держалась сдержанно и невозмутимо.

Рядом с ней Кейт почувствовала себя мелочной, злобной и бессильной.

— Нет, что вы, — слабо возразила она.

К ужасу Кейт, Элли вдруг взглянула на нее так, будто была готова расплакаться.

— Я понимаю, как вам тяжело, — проговорила она с сочувствием. — Поверьте, все понимаю. Но хочу, чтобы вы знали: этого ребенка я буду любить как родного.

Кейт молчала. Ее бросило в жар. Кейт хотелось хлестнуть Элли по щеке, вышвырнуть из палаты, но вместе с тем ее охватил порыв упасть на колени и вымолить прощение.

— Простите, — сказала она и вдруг, осознав, что выдает свои мысли, быстро добавила: — Мне хотелось бы что-нибудь ответить, но это не исправит положение. Я не в силах поздравить вас. Я мечтала бы, чтобы события приняли иной оборот и этот разговор не состоялся. Но… я примирилась с решением дочери.

Элли не ответила.

Кейт открыла рот, чтобы сделать какое-нибудь безобидное замечание, но ее прервал низкий, протяжный стон.

Резко обернувшись, Кейт увидела, что у Скайлер очередная схватка. Выгнув спину, она пробормотала сквозь сжатые зубы:

— Кажется, мне пора тужиться…

Откуда-то издалека до Кейт донесся голос Элли: