Тропы вечных тем: проза поэта

Долго не могла успокоиться жена, долго ревела дочка, пока я её не поцеловал. Наверное, жена и напугала её своим криком. Но какова дамочка! «Наплодили тут детей». Детей у неё нет, а скорей всего не хочет рожать, вот и…

Собаки в сущности пустяк. Собаки детей не трогают. Хотя напугать могут. Но человек озверел в полном смысле этого слова.

Господи! Оборони [наших детей]! Или ты про них забыл?!

Каково же им будет жить в этом диком мире, когда вырастут?!

Детство благоухает, а детская литература дурно пахнет.

[Она и есть] О дьявольское извращение евангельской истины.

Что же, детские писатели — как дети? Они растлевают души малолетних своими писаниями. Самые честные из них не понимают, что творят. И их винить нельзя. Они как дети. У, дьявольщина! Тьфу!

Не ходи по краю.

Маленький бесёнок норовит по краю, а вырастет и пойдёт по пропастям, как не раз хаживал русский человек. И куда он только не ходил! И всё-то норовил по пропастям.

Предсмертные мысли

Самая большая тайна для человека — это он сам. Предсмертные мысли неисчерпаемы. Всю сознательную жизнь я удивляюсь тому, кто я такой.

Личность ребёнка начинается с того, когда он впервые произносит слово Я.

Сначала я думал, что люди такие же, как я. Потом стал замечать, что [они] \взрослые люди/ — совсем другие существа.

Все дети одинаковы, и я [был среди них] \ничем не отличался от них/, как цыплёнок среди цыплят. Потом заметил, что есть взрослые и что они совсем другие существа.

Для цыплёнка все цыплята одинаковы. Таков и я был в детстве.

До того, как я научился ходить, я ездил на шее своего [старшего] брата. Он был старше меня на 11 лет. Я и мочился на него, а он терпел. Он так и звал меня: «Ошейник!». Однако было и паденье.

До сих пор я устойчив на ногах. И если падал, то падал не с земли, на землю, а с высоты. [То есть совершал] падение. Первое падение я совершил в оккупации.

<К автобиографии>

Люди давно живут среди мёртвых, бездушных вещей, созданных мёртвым воображением — от трактора до компьютера, от выхлопных газов до нитратов, не говоря уже о мёртвой радиации.

«Созидайте дух!.. Смотрите, он весь рассыпался!» — заклинал В. В. Розанов.

Воздушную технику создало мёртвое воображение. Конструкции теснят живое тело природы.

Всё, что я создал, я создал не благодаря, а вопреки. Я всегда встречал глухое или прямое сопротивление.

Дух поэта творит, мысль конструктора создаёт мёртвые агрегаты.

Целостность и неполнота, а то и пустота.

Техника неуправляема. Ветровое стекло технической мысли сплошь покрыто разбитыми вдребезги мёртвыми организмами. Выхлопные газы технической мысли продолжают отравлять живое.

Только светится сердце поэта

В целомудренной бездне стиха.

Я довольно легко преодолел сопротивление обыденного.

Я не из тех поэтов, о которых можно сказать: «Его биография — в его стихах». О, как раз я выпрыгивал из себя. И, считай, почти всегда, на каждом шагу. Из себя не выпрыгнешь. Субъект не может стать полностью [собственным] объектом, для этого он должен выйти из собственных границ. [Так-то оно так,] да только часто он выходит из себя. Он сошёл с ума. Он потерял себя. Поэтому мою лирику…

Конечно, в своей лирике я выражал себя. Но не только. Я часто глядел на себя со стороны. Иногда по-тютчевски: печально

Так души смотрят с высотыНа ими брошенное тело.

Но меня больше занимает высота и то, на что может ещё смотреть душа [на высоте].

Что старая кожа для змеи? Что покинутое тело для души?

Много ли значит для облинявшей змеи её старая кожа. Это в земном плане. А в небесном: что значит покинутое тело для души? У неё другие возможности.

Моя мысль большей частью всегда оставалась «за» словом. Мне хватало сноровки схватить словом только хвост мысли, а силы хватало на то, чтоб удержать её за хвост. «Мысль изречённая есть ложь». Вот эта ложь и есть хвост мысли, а сама мысль трепещет и рвётся за пределами слова. Хорошо, если эта мысль — жар-птица, а ну как — змея: обернётся и ужалит из своей трансцендентности!

В стихах я всегда старался следовать первому движению души, ибо оно истинное. Ну, например:

Как похмельный степан на княжну,Я с прищуром смотрю на жену.

Если найдётся [идеальный] муж, который ни разу не испытывал подобного чувства, пусть он бросит в меня камень.

Раньше я ценил в человеке ум, а теперь доброту. Ибо, как говорит пословица, много на свете умного, да мало доброго.

ЛОВУШКА

Время от времени мою [московскую] квартиру оглушают ночные длинные звонки. Это Володя, друг далёкой юности. Он погибает. [Так и есть.] Я поднимаю трубку. За полторы тысячи вёрст его пьяный голос сообщает: — Я погибаю.

Значит, опять душа поперёк легла (его выражение). Он погибает [уже десять лет] [и не знает отчего] по привычке. Что и говорить, скверная привычка.